фото показано с bloknot.ru

Военнослужащие страдают от кошмаров, не могут адаптироваться к мирной жизни.

Вернувшиеся с поля боя российские военные страдают от посттравматического синдрома. Большинство из них просыпается в холодном поту от ночных кошмаров, кто-то долгое время не может приспособится к жизни в мирное время, а есть и такие, кто неадекватно реагирует на раздражители. О своих переживаниях и про свой собственный "ад" поделились с изданием "Лента.ру" ветераны, принимавшие участие в боевых действиях в горячих точках.

Ветеранам, прошедшим Афганскую войну, чеченские кампании и другие боевые действия, по сути, никто не помогает. И это несмотря на то, что практически все столкнулись с ПТСР (посттравматический синдром). Военнослужащих после боевых действий преследуют ночные кошмары, депрессия, приступы агрессии, алкоголизм. Есть и такие, кто боится фейерверков и петард, потому что они напоминают о войне, смертях и боли.

Воевал с врагами, сейчас с чиновниками

Андрея призвали без паспорта и прописки. И он пошел, хотя мог и избежать войны как единственный кормилец в семье. Но пошел, зная, что может погибнуть, потому что пошли его друзья, а белой вороной быть не захотел. Две недели курса молодого бойца, плюс краткосрочная подготовка и все, необстрелянный солдат уже в зоне боевых действий.

Сержант Андрей не стал скрывать, что после возвращения много пил. Да и поводов было много: не мог устроиться на работу, не складывались отношения с теми, кто "пороха не нюхал". Но вообще, думал, что алкоголь поможет все забыть. Не помогало.

Первое время жил у матери, ходил в администрацию, рассчитывая встать в очередь на жилье, но там сказали, что поскольку прописки не было, то ничем помочь не могут, даже ветерану.

В 2002 году попал в госпиталь, сказались последствия ранений. Врачи заговорили об инвалидности второй группы, но Андрей отказался, как-то не хотелось думать о том, что инвалид, да и стыдно почему-то было.

Но на этом темная полоса не закончилась. За хулиганку был осужден на год. Вышел, устроился на завод ради прописки. Пришлось еще в колхозе подрабатывать: чистил и перебирал за копейки картошку с капустой. Создал семью.

"Сейчас воюю с чиновниками: не могу выбить себе ни орден, ни жилье. Выходил к администрации города, объявлял голодовку. Дали комнату в общежитии с соседями, которые днем и ночью бухают. В комнате тараканы и клопы. С женой развелся", - рассказал оставной сержант.

И еще рассказал о том, что до сих пор напрягается, когда в автобус заходит женщина в парандже. Ему видится шахидка, которая сейчас разнесет автобус с людьми. Война постоянно присутствует во снах: как растяжки снимает, как лазает где-то в "зеленке" (в лесах), как взрывается. Часто снится, как отбивали танкистов, как вытаскивали ребят из горящей машины, как камуфляж плавился и лип к рукам. Андрей даже слышит жуткие крики боли своих однополчан.

"Снится, как у взводного бежит кровь из раны, как из крана, когда взорвались на фугасе. Как сослуживец шел на ощупь, когда ударила взрывная волна. Ему выбило глаза. Страшно это все вспоминать, а никуда не денешься", - сокрушается ветеран.

Андрей убежден, что психологическая помощь может помочь, если ее окажут сразу же. А через год-два все эти воспоминания настолько глубоко засядут в мозге, что "выбить" их оттуда никакому психологу не под силу. Лично ему разговор со специалистом облегчение не приносит, наоборот, снова "будит" воспоминания, заставляя переживать.

Впрочем, не только с психологом, но и с близкими сержант предпочитает не делиться тяжелыми воспоминаниями. Считает, что это ни к чему. Говорить на тему войны Андрей предпочитает только с теми, кто там был.

"Думаю, что недолго осталось до инсульта. Нервы и стрессовое состояние вошли в привычку за много лет. Сижу постоянно на обезболивающих и успокоительных, чтобы совсем крышу не унесло", - нерадостно заключает ветеран.

Всё оказывается гораздо хуже

Рядовой разведвзвода общевойсковой разведки Сергей Паклин пошел служить по контракту, так что был готов к военным действиям, к тому, что может быть любой исход - ранение, смерть. Но в реальности все оказалось гораздо хуже, и к такому психологически трудно подготовиться.

После войны пошел работать оператором в Пермскую сетевую компанию. Решил помочь ветеранам и открыл общественную организацию для этого.

"Я лично и все мои знакомые столкнулись с психологическими последствиями, все что-то пережили. У меня на фоне этого случилось обострение болезней, был инсульт. Первое время была острота восприятия окружающих, острая агрессия. Если что-то не то сказали, то готов уже лезть в драку", - признался Паклин.

Отставник тоже видел сны, в которых он снова на фронте. Но ему как-то удавалось контролировать себя, и, как шутит бывший разведчик, мебель не разносил, бутылки об голову не бил.

Сергей Паклин объяснил, почему многие его знакомые, прошедшие войну, отказываются обращаться за помощью к психологу. Выяснилось, что специалист сразу же ставит на учет, а это приводит к проблемам в дальнейшем: невозможно устроиться на работу в правоохранительные органы, не выдают лицензию на оружие.

"Для ребят, которые прошли все это, оружие, как для вас телефон. Постоянно думаешь, что чего-то не хватает: ты с ним ел, спал, был защищен. Когда его отобрали — чувствуешь себя некомфортно. Я и сам первым делом получил лицензию на оружие. Носил его с собой, мне было так спокойнее. Это не означает, что я его где-то применял", - объяснил ветеран.

Обратиться же к частному психологу очень дорого, вот и приходится самим как-то справляться. Первые время Паклину тоже было тяжело адаптироваться. Но он нашел выход в том, что ушел в работу, придумал общественное дело - заботу о других.

"Постепенно отпустит, но не сразу", - пообещал бывший контрактник.

В то же время он убежден, что реабилитация все равно необходима. Многие военные после возвращения не получили необходимого внимания, соответственно, появились конфликты, уголовные дела. Если бы всем им вовремя уделили должное внимание, то ничего подобного не случилось бы, убежден ветеран.

Фото: Минобороны

"Надо мной все друзья подшучивали, когда подпрыгивал от фейерверков"

Уроженец Башкортостана Александр Титов призывался в 1995 году из Уфы. Через полгода службы в армии его часть перебросили на Кавказ. Командир гранатометного отделения, прошедший чеченскую войну, рассказал, что психика у всех его выживших сослуживцев была нарушена.

"По себе могу сказать, что, когда пришел на гражданку, как-то фейерверки и хлопушки захлопали, я аж подпрыгнул. Надо мной парни, друзья мои, посмеивались. А толком реабилитационных центров нет", - рассказал Александр.

У всех жизнь после дембеля сложилась по-разному. Вернулся в 1996 году фактически в разруху: заводы стоят, колхозы развалены, работы нет. Пил по-страшному, были и приводы в милицию, но потом как-то удалось пережить сложный период. Родные видели все, что происходит с близким человеком, но молчали, виду не подавали, понимали причину. Но Титов к психологам не обращался, сам справился, как он отмечает, "выкарабкался", потому что поставил цель: "Надо начинать другую жизнь". Но не все его однополчане смогли преодолеть острую фазу и пьют до сих пор.

Жизнь до войны кажется нелепицей

После срочной службы в 1995 году Михаил Голубчиков пошел служить по контракту. Участвовал в штурме поселка Гойское 4 апреля 1996 года, освобождал село Харсеной, где была база Басаева. Когда вернулся, то понял, что все вокруг изменилось.

"Я был на войне больше полугода, участвовал в боевых действиях. Штурмы, рейды, происходят какие-то постоянные обстрелы. Человек настолько привыкает к войне, что та жизнь, которая была до войны, кажется ему сплошной нелепицей. При возвращении домой складывается ощущение, что ты пришел в какой-то неродной мир", - рассказал изданию сержант и заместитель командира взвода, председатель МРОО «Братство Ветеранов 245 полка» Михаил Голубчиков.

Михаил Голубчиков. Фото: ветераны.рф

И точно так же, как другие собеседники издания, он рассказал, как реагировал на звуки петарды. Только в отличие от других не пытался повалить и укрыть своим телом других, а хватался за бок, где когда-то висел автомат.

"Бывшая супруга мне рассказывала, что вставала ночью попить воды, возвращалась, я лежу, сплю, а глаза смотрят на нее. Привычка такая. Человек спит, а его подсознание все равно наблюдает за тем, чтобы извне не был причинен вред. Другие рассказывали: супруга пытается ночью обнять, а он ей руку выкручивает", - рассказывает Голубчиков.

Каждую ночь перед глазами один и тот же кадр: лежит чеченец с оторванной от взрыва головой. Эта же картинка стоит и при пробуждении. Вообще, мыслями о войне в Чечне разум не то, что заполнен, а переполнен. Единственное спасение - занять мозг насущными проблемами.

После войны стал более бдительным, иногда чересчур занудным по отношению к мелочам. Ветеран диву дается, как люди безалаберно относятся к себе и близким, что совершенно не думают о безопасности. Первое время на войне человек постоянно испытывает неконтролируемый страх, но потом учишься его "держать в узде" и загонять глубоко во внутрь.

Время не лечит, а калечит, убежден Голубчиков. И без лечения сложно избавиться от ПТСР, только вот государство об этом не подумало.

"Посылают людей в ад, человек вернулся, но ад поселился в его душе. Отправляют к психиатру через какое-то время, но тут же ставят на учет. Ни автомобильных прав не будет, ни лицензии на деятельность, связанную с оружием", - поддержал высказанную ранее другим ветераном мысль председатель братства.

Взросление за четыре дня

В Чебаркуль - военную часть в Челябинской области молодой призывник Ильнар Манапов приехал, когда ему еще не исполнилось 19. Через полгода попал в Чечню. Первый шок испытал от встречи с местными женщинами.

"Когда уже заехали на их территорию, бабульки показывали нам пальцем по горлу, мол, хана вам. Там маленько было не по себе, когда видишь такое от взрослых женщин, которые в огородах копаются. Когда уже повезли на дислокацию в Шали и сидели в тентованном КамАЗе, взводный прапорщик, который замещал командира взвода, нам сказал: «Ребята, давайте, снимайте с предохранителя, передерните затворы». Тогда я пробежался по всем глазам и увидел мгновенный страх, внутри тоже мгновенно промелькнуло что-то непонятное. Но в первый день забыли уже все страхи. Чего бояться, от этого никуда не денешься", - вспоминает сержант гвардии мотострелковых войск.

Демобилизовался в конце декабря 2000 года. Первое время работал в милиции, но очень скоро уволился. А там, как по накатанной, - пил, дрался, попадал в разные неприятности.

"ПТСР проявлялось, но, думаю, я даже не понимал как. Маленько мы заливались, чтобы забыться. Голова ехала. Период был такой. А это хуже все делает, удваивается эффект воспоминаний", - признался Ильнар Манапов.

Но не сдержался и рассказал, что люди относились к таким как он - как к больным. Родители девушки, с которой Ильнар встречался, запрещали ей общаться с ним. Как-то пошел на осмотр к психиатру, а тот с удивлением спросил: «Вы служили в Чечне и считаете себя полностью здоровым?»

Тогда не выдержал и заявил, почему 20 лет назад не проводили подобные исследования с такими как он, прошедшими Чечню? Ильнар хорошо помнит, как его сослуживцы первое время ненавидели кавказцев.

"Война ломает конкретно, конечно. Вроде был ребенком, а тут один щелчок — через четыре дня ты взрослый, а уезжаешь оттуда стариком", - резюмирует ветеран.

Сорвался на соседской собаке

Старшина запаса Евгений в декабре 1994-го из Майкопа попал сначала в Моздок, затем в Чеченскую Республику. Демобилизовался в мае 1995 года и пытался устроиться в милицию. В то время как раз начал процветать бандитизм и к афганцам было пристальное внимание, потому что братва хотела их заполучить себе. Евгений "попал" в их сети, в результате был впоследствие осужден на полтора года.

Затем выиграл выборы, был депутатом районной думы. Как рассказал старшина запаса, психологические проблемы тоже заливал алкоголем. Ведь надо же было как-то забыть ночные кошмары, а они были ужасными: то видел, как оружие дает осечку, то как попал в плен, чего Евгений больше всего боялся.

"Пили, заливали водкой. С ней приходит деградация. Когда пьешь — теряешь доброту, человеческий облик. Если бы не алкоголь, думаю, проходило бы все легче. А тут кошмары еще хуже. По пьяни мог натворить и наделать. Утром потом понимаешь, что уже произошло. Ругался с женой. Достала меня собака соседская, я пошел и повесил ее, будучи пьяным. Кинулась кусаться — и повесил", - рассказал ветеран.

«Работа поваром мне сродни боевым действиям»

Ветеран боевых действий Даниил Гвоздев в 18 лет попал на срочную службу. Честно рассказал, что ждал от службы приключений и романтики. Как воевал, Даниил особо вспоминать не любит, зато вспоминает, как его встречали друзья из армии на красивой машины под громкую музыку. Именно тогда Гвоздев понял, как за полтора года изменилась жизнь.

"Получил в итоге условный срок, обвиняли в краже и по статье 222 УК РФ («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов»)", - рассказал ветеран.

Постепенно жизнь стала налаживаться, даже создал общественную организацию ветеранов.

Фото: проект war-veterans.ru:

Рассказал и о том, что с появлением детей обострились психологические проблемы. Глядя на засыпающих детей, не сдерживал слез, потому вспоминал тех детишек, в Чечне.

Спасает работа. А работает поваром и в шутку сравнивает ее с боевыми действиями: всех надо накормить,чтобы остались довольны, а поварешка - "автомат".

Ранее сообщалось о том, что 15 февраля в России отмечали день воина-интернационалиста.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на bloknot.ru