Продолжение рассказа Игоря Свинаренко про Аркадия Гайдара - важном человеке для Егора Тимуровича Гайдара, хотя они и не встречались. Дед автора текста тоже служил в ЧОН ВЧК в те же 20-е годы, что и Аркадий, он тоже, как известный писатель, прорвался на фронт несмотря на бронь, но - уцелел на войне, дожил до распада СССР и успел кое-что порассказать внуку, и тому теперь легче понять чекистов.

Читайте также первую часть, вторую часть, третью часть и четвертую часть.

Жизнь у него была в общем непростая…

Друг Голикова Закс (о, как же этого Закса ненавидит Камов!) писал: «Речь идет о самом настоящем психическом заболевании, регулярно приводившем Гайдара в соответствующие лечебные заведения. Не так-то долго он пробыл на Дальнем Востоке, меньше года, но за это время дважды побывал в психиатричке… Мне пришлось за мою долгую жизнь иметь дело со многими алкоголиками - запойными, хроническими и прочими. Гайдар был иным, он зачастую бывал "готов" еще до первой рюмки. Он рассказывал, что детально обследовавшие его врачи вывели такое заключение: алкоголь - только ключ, открывающий дверь уже разбушевавшимся внутри силам…» Дальше рассказ про то как Гайдар поссорился с товарищем («Я воевал, а он отсиживался. . . А теперь упрекать смеет. . . » И гонялся за ним, грозя убить. Не догнал).

«Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Попросился в уборную, заперся, не отвечает. Взломали дверь, а он опять - режется, где только раздобыл лезвие. Увезли его в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью. . . Я думал, он не выживет. . . Позже, уже в Москве, мне случалось видеть его в трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь - один к одному - покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз. . . »

При всей своей неприязни к Заксу Камов вынужден пояснить и про водку, и про порезы: «…терапевтическое действие водки день ото дня ослабевало. Какие там сто граммов - уже и поллитровая бутылка с трудом сдерживала приближение непередаваемо тяжелого состояния. Тогда Аркадий Петрович пускал в ход последнее средство - причинял себе боль». Какие муки! Какая боль! Врачи не могли помочь… Не могу назвать это здоровьем. Тяжело это читать и про это думать.

И снова Закс:

«. . . Как Гайдар относился к тому, что принято объединять словом 37-й год? Неясно. Я никогда не слыхал от него ни единого словечка осуждения. Вообще, я думаю, что у человека, который сам расстреливал, отношение к террору 37-го года не могло быть адекватно нормальному. . . »

Как, как относился… Камов - со слов Льва Кассиля - подробно рассказывает, что Аркадий в «Судьбе барабанщика» хотел написать, что отца главного героя арестовали по доносу, ночью. Но по цензурным соображениям дал мягкую версию - за растрату и днем, то есть никакой политики. Как они боялись и до сих пор боятся этой темы доносов!

И тут начинается новая война.

Гайдар уходит на нее добровольцем. И это было непросто, попасть на войну, - с его-то медицинской картой завсегдатая психушки.

В тылу он оставляет очень выразительное, трогательное письмо, от которого волосы встают дыбом:

«В партбюро Союздетфильма,

15 июля 1941 г. от Гайдара А. П.

(орфография автора сохранена)

Дорогие товарищи! На тот случай если бы я был убит обращаюсь с просьбой. В 1931 году моя жена Р. Л. Соломянская во время моей отлучки с сыном вышла замуж за некоего Разина, который был арестован и где он - бог его знает. В том же году как его жена была арестована Р. Соломянская.

В 1938 году через 7 лет после того как Р. Соломянская вышла замуж - я женился на хорошем человеке Д. М. Чернышевой и был с ней зарегистрирован. Но так как Р. Соломянская была тогда в тюрьме, то формально расторгнуть с ней брак не представлялось возможным.

А так как она человек очень практичный и хитрый, то после моей смерти она очень легко может затеять против моей жены судебную кляузу, на что у нее хватит и сил и энергии и умения.

Очень прошу Вас если так случится одернуть человека. Не стыдить себя, меня и звания члена партии.

Крепко жму руки. Аркадий Гайдар».

Надо дать некоторые пояснения. Рахиль Лазаревна Соломянская - третья жена Аркадия, мать его сына Тимура. Она работала редактором на этом самом «Союздетфильме». После развода с ней (1932) писатель, по воспоминаниям современников, «семь лет скитался по писательским и киношным дачам, а летом, как бомж, спал под мостом». Далее он женился «на хорошем человеке» Маше и удочерил ее ребенка, Женю, о которой уже была речь.

У Аркадия была невыносимая жизнь. Вот его жена Лия в 30-каком-то году внезапно вышла замуж за некоего литературного чиновника. Оставаясь в официальном браке с Гайдаром. И без предупреждения съехала к новому мужу. А в квартиру прежней семьи поселила своих родителей. Аркадий пытался их отправить к дочке, но та их не приняла… Далее арестовали мужа Лии, а потом и ее саму. Гайдар кинулся ее выручать. Позвонил Ежову по прямому телефону, хватило связей, чтоб узнать номер. Ежов пообещал решить вопрос и перезвонить, но тут же не без юмора послал телефониста в штатском домой к писателю, чтоб срезать аппарат, а куда ж типа звонить? Гайдара и самого арестовали, правда на три дня, а после он сидел ждал настоящего ареста. А тут и война, - ну как на нее не сбежать? Будь она неладна…

Все-таки - ну, конкретно, почему Аркадий, белобилетник, пошел, прорвался на войну? Какая была логика, кроме того что - «ну а как же иначе»?

Аркадий нам тут интересен только тем, что он - дед Егора. Дед с внуком никогда не встречались, они жили в разных временах, и контакт между ними мог быть только косвенный, через посредников (Тимур) или через какие-то тексты. Я уже говорил о нашем с Егором некотором сходстве, по жизни. В частности - вот, наши деды служили в ЧОН. Мой дожил до 1992 года, мы с ним, к счастью, довольно плотно общались, я, мало того, что успел его расспросить про ТЕ времена, так еще и заставил его написать мемуары, и даже убедил его ликвидировать некоторые пробелы. Это как-то даже странно - мой дед старше Голикова на три года, и Егор старше меня на год, но я со своим предком встретился а у него - пробел. Так и тянет подумать что в этом есть некий замысел, смысл.

Вот Солоухина волновало, убивали ли чекисты или нет, в смысле безоружных. Он писал обеспокоенно: «Могут сказать: "Мало ли, что Голиков служил в ЧОНе. Может, он вовсе и не расстреливал". Но такое предположение невероятно. Если солдат служит в похоронной команде, то закапывать трупы убитых - это его повседневная работа. Для фронтовой медсестры повседневная работа - перевязывать раненых. Для хирурга в медсанбате - делать операции, для артиллериста - стрелять из пушки, для танкиста - водить танк, а для чоновца - расстреливать безоружных людей…»

Тут уместно будет привести короткие цитаты из записок моего деда Ивана Дмитриевича. 1921 год, выпуск школы младших командиров при Харьковской губЧК.

«Я опрашиваю комиссара, Марченко его фамилия:

- Товарищ комиссар, скажи, чего ты стрелял тогда?

- Когда?

- А когда я пистолет у тебя отобрал, помнишь?

Дело было так. Я однажды дежурил по школе, вдруг - стрельба. Я взял связного и бегом на выстрелы. Подбегаем к комнате, открываем дверь - а там комиссар, сидит на кровати, все до последнего патроны выпустил из нагана в потолок. Я подбегаю -- раз! - пистолет выкрутил, и в карман себе. Да. . . А он смотрит в стену. Смотрел, смотрел. . . Я ему говорю:

- Ложись, товарищ комиссар.

- А… Помню. Это было вот почему. Я расстрелял 518 человек, и меня из губчека уволили, назначили комиссаром школы. На меня ночью вот эти дела находят. . .

В губчека он был стукачом - "стукал", приводил приговоры в исполнение. В здании губчека подвал, туда заводят, и только вошел человек - сразу в затылок его. Так Марченко к нам перевели, потому что потерялся человек.

А был еще у нас такой Журба, командир Губчека, так он тоже кое-когда стукал. А потом в ЧК брат его попал, он был эсер, брат его, моряк. Сидел там, уже осужденный. Журба зашел:

- Ну, братец, не послушал меня? Пойдем. . .

Пришли в подвал. Откуда-то бутылка взялась пустая, так моряк ее схватил и как шарахнет брата! Выбил ему глаз. И с выбитым глазом чекист все равно брата расстрелял. А потом у Журбы было помрачение. Ехал он раз на мотоцикле, подъезжает к особому отделу - и что-то зашло ему, так он как пустил мотоцикл прямо на заграждение проволочное. Ободрался весь. Освободили его от должности, направили на лечение. Вылечить можно, оно так постепенно… Убить человека - это ж так кажется только, что легко. . . Ну, вот казаки - другое дело, они сумасшедшие, рубают безо всяких, они с мала так воспитаны, это уже природа. (Это у всех так, тяжело человека убить?) Я тебе скажу, почти у всех. Убить одного человека - и то он же снится. Даже если немцев, из пулемета, издалека - это откладывается постепенно и держится в голове».

И не только расстреливали! Бывало что и похуже…

«Председатель ревтрибунала Данилов приговорил бандитов к расстрелу за их злодеяния. Судили открыто, при народе. Приговор там же был приведен в исполнение. Только бандитов не расстреляли, а вывели в лес, и, это. . . их отдали связанных Лазаренко. И он их как обычно. . . Бандиты убили его отца и мать, и, как попадал ему бандит - так он ему голову откручивал. Зажимал коленями -- и крутил, как курице откручивал. Обозленный был».

Да уж понятно, не добрый.

Про себя дед особо не распространялся, и мы это понимаем.

Что общего между моим дедом и Аркадием, так то, что они ушли из ЧОН, один в 1922 году, другой в 1923-м, и занялись мирными делами. Иван Свинаренко, к примеру, работал в шахте. Странно, для меня во всяком случае - что оба бывших чекиста попросились на фронт, хотя их туда никто не тянул. У деда была бронь, но он записался в ополчение, его уж туда взяли - но Наркомуголь отозвал его и отправил на Урал добывать уголь для фронта. Так он оттуда таки ушел в армию. Вот что их тянуло, отцов семейств, немолодых уже людей (37 лет и 40), на войну, на передовую? Высокие материи? Любовь к Сталину? Желание погибнуть в окопе? Ну уж, во всяком случае, не военная романтика… Мне показалось, когда я думал про это, сейчас, что наши деды, оба, пошли на войну, чтоб отмыть ту, старую кровь. Ту, которая вытекла из безоружных, расстрелянных чекистами людей. Они хотели как-то оправдаться, перед собой - так-то их никто не трогал, это ж не Латвия 21 века… Они хотели наконец повоевать по-настоящему. По-мужски. Как воины, а не как каратели. Поэтому они с таким упорством прорывались на фронт - и таки прорвались. Мне кажется, мой дед был счастлив, когда из пулемета вел огонь по немецкой пехоте. Никаких сомнений, никаких угрызений совести, все ясно, прямо и чисто. Все по самым высоким понятиям.

Дед успел перед смертью осознать, что жили мы не так; к декабрю 92-го столько всего уже было сказано и рассекречено! Он сказал мне в свое последнее лето:

- Сколько людей я убил этими руками! Кого партия приказывала, того я убивал. Я же думал, что так надо, что будет счастье!

Он показывал мне свои сухие старческие ладони.

Но все-таки он после пошел на настоящую войну, с которой мало было шансов вернуться, но все равно же он пошел.

Провоевал недолго, был тяжело ранен, вернулся - но жил после со спокойной совестью. По крайней мере, до Перестройки, а может и вовсе - аж до августа 91-го.

У него было счастье.

От себя скажу, что убивать врагов - это лежит глубоко в человеческой природе, это инстинкт, если б наш вид ему не следовал, то все б давно вымерли. Другое дело, что этот инстинкт в ряде случаев удается приглушить, взять под контроль, в цивилизованном обществе, как правило, убивают точечно и дозировано. Но это естественно! Помню, как я в детстве завидовал деду, что вот убивал врагов, а я - нет, я опоздал родиться, к сожалению моему тогдашнему, уж шли другие времена. Неплохо я помню и сентябрь 1973-го, когда мне, девятикласснику (впору полком командовать), страстно хотелось поехать в Чили и там мочить хунту. Надо же. Скажу больше, признаюсь в штуке пострашней. В 1996-м я готов был стрелять в коммунистов, лишь бы не дать им взять власть снова; мне казалось, что с них хватит, и я уже про это когда-то писал.

После как-то прошло. И, забавно, что в Чили, в 2000-м, когда я познакомился с Мигелем Красновым из тех самых наших Красновых, бригадным генералом и ближайшим соратником Пиночета, я с сочувствием отнесся к тому, что он воевал против коммунистов, кубинских боевиков в основном, которых закинули в Чили заниматься международным терроризмом, как мы теперь понимаем.

Может, вот это не очень либеральное отношение к убийствам у меня оттого, что какие-то флюиды перешли ко мне от деда, он убивал и непроизвольно передал мне, невербально, да иногда и открытым текстом, свое отношение к этому делу. Егор, в отличие от меня, был лишен живого общения со своим великим дедом, который был младше моего на три года! Это очень драматично, что - лишен. Но, наверно, есть в этом и плюс. Дед Аркадий не передал внуку живого человеческого тепла, не сложилось - но не передал и убеждения, которое вбивал в меня мой дед, что-де торгашей всех, если не хлопнуть, то уж посадить-то надо. Из меня это еще наверно не совсем выветрилось, такие вещи хорошо ложатся на нежную детскую психику. А вот Гайдар все ж легче моего относился к рынку и прочим неромантическим вещам, и ничто не мешало ему любить товарно-денежные отношения - любить бескорыстно и оттого может особенно сильно и выразительно.

Егор, наверно, был неплохо осведомлен о деяниях своего знаменитого дедушки. Который проводил продразверстку. Большой кровью. Мне кажется, он хотел как-то хоть символически что-то исправить, пытаясь построить в России капитализм, то бишь свободную экономику.

Не могу поверить, что у него не было таких мыслей.

Ему, наверно, было смешно слышать идиотские вопросы типа: что ж вы не продолжаете дело своего героического деда, зачем же вы предали его память?

Продолжать что - грабить народ? Убивать лучших людей? Расстреливать политических противников, - депутатов Госдумы например?

Впрочем, обстрел Белого дома, я думаю, целиком на совести Егора Гайдара. Он таки продолжил дело своего деда, - но внук стрелял уже туда, куда надо. Мишень была выбрана верно.

Подробности ухода Аркадия Гайдара на фронт после выяснял его сын Тимур, военный журналист. Он про это написал:

«20 июля [1941 года] Аркадий Гайдар уехал на Юго-Западный фронт в качестве корреспондента "Комсомольской правды". …Как большинство находившихся в городе корреспондентов центральной печати, Аркадий Гайдар поселился в гостинице "Континенталь". Каждый день, на рассвете, в комнатах третьего этажа раздаются настойчивые звонки: "Пора!" Дежурная телефонистка, выполняя наказ, будит корреспондентов. Вскоре камуфлированные "эмки" одна за другой отъезжают от круто взбирающейся в гору улицы Карла Маркса. Бригада "Комсомолки" отправлялась на фронт в грузовой полуторке. В Киев возвращались вечером. Материал в Москву передавали по телефону около полуночи. Принимали душ. И, конечно же, сразу заснуть не могли.

…комбат Иван Николаевич Прудников потом рассказывал, как в полк приехала бригада корреспондентов "Комсомольской правды", двое остались на КП командира полка, а Аркадий Гайдар пришел к нему во 2-й батальон. В атаку пошел с 6-й ротой. Добыл в бою трофейный автомат. Очень этим гордился.

Последний очерк - "Ракеты и гранаты" - Аркадий Гайдар написал, сходив в ночной поиск с разведчиками 41-й дивизии на правый берег реки Остер.

Положение Киева резко осложнилось. Прорвавшиеся через Днепр вражеские части стремились с рубежа реки Остер выйти в тыл защитникам города. В глубоком тылу всех армий Юго-Западного фронта, замыкая их в кольцо, двигались навстречу друг другу крупные танковые группы Гудериана и Клейста.

В ночь на 18 сентября 1941 года был получен приказ: оставить Киев.

Вместе с другими корреспондентами и работниками политотдела 37-й армии Аркадий Гайдар перешел на правый берег Днепра. Остаток ночи провели в Дарницком лесу. Утром двинулись на Борисполь.

Виктор Полторацкий видел, как после одной из бомбежек Аркадий Гайдар прыгнул в кузов штабной полуторки. . . »

Дальше он, как известно, отказался возвращаться в тыл - и остался с партизанами. Впрочем, партизаны те были какие-то странные, неканонические, вот что установил Камов, не могу удержаться от цитирования:

«Поскольку жизнь была сытной и разгульно-безмятежной, то командир с комиссаром не придумали ничего умнее, как устроить однажды дуэль. Они стрелялись из старых револьверов системы «наган» прямо в лагере. Причиной смертельно опасного поединка стала приходящая прельстительница.

Кругом были сотни молодых, одиноких, голодных женщин, но этим двоим была нужна одна и та же. Облеченные доверием партии командиры обменялись «протокольными» револьверными выстрелами, как будто на дворе стоял XIX век. На том и закончили.

Пикантность дуэли придавало еще и то обстоятельство, что у комиссара и без того было две семьи: одна официальная, и одна неофициальная, что было известно всем. В официальной росли дочь и сын. Во внебрачной только сын…» В жанре повести про Ивана Чонкина.

Кстати, Камов славится своей объективностью, и у нас нет оснований не верить его показаниям. Вот снова процитирую, это слова партизана, из книжки Камова:

«Пошел на перекос патрон - и пулемет умолк… А немцы, строча на ходу, двинулись в сторону нашего бугра. (Гайдар) быстро поставил ногу на край окопа. Поднялся на бугре во весь рост. Закричал: "Ура!" - и стал бросать гранаты-лимонки, которыми всегда были полны его карманы. …он был просто страшен верой в свою неуязвимость. И хотя их было много, а он один (я-то возился с пулеметом), и хотя одной только очереди хватило бы, чтобы его убить, - ни у кого из гитлеровцев не достало смелости остановиться, прицелиться и пустить в него очередь. И я их понимаю. Когда к холму бежит полторы сотни солдат, а навстречу подымается один-единственный человек, и атакующие видят, что он их не боится, это невыносимо страшно. И они побежали». Побежали, ну и молодцы.

И снова мемуары Тимура:

«Из рассказов знавших Аркадия Гайдара колхозников и партизана Бутенко мне удалось установить следующее:

Гайдар погиб 26 октября 1941 года в результате стычки с немецкой засадой… (после еще была версия, что то были полицаи, но какая в сущности разница? - ИС) в этот день Гайдар и еще четыре партизана пошли на продбазу отряда. (Камов уточняет, что на базе они набрали сала, но решили еще взять у путевого обходчика картошки, ну и попали в засаду. ) Там на них напали немцы. Гайдар поднялся и крикнул: "В атаку!" Его сразила пулеметная очередь. (Остальные четверо спаслись. ) Немцы тут же сняли с погибшего партизана его орден, верхнее обмундирование, забрали тетради, блокноты. Тело Гайдара захоронил путевой обходчик. . . »

Может, потому они и спаслись, что Гайдар их предупредил, для чего и дал себя обнаружить. Вызвал огонь на себя. Все-таки вообще трудно избавиться от мысли, что Аркадий Петрович искал смерти. Когда у человека запутанное прошлое, туманное настоящее, непонятное будущее, да и еще и проблемы с алкоголем и с психикой, когда политическая реальность отвратительна, кругом маньяки и убийцы, и жертвы (как-никак Сталин на дворе), и в сумме это все омрачает настроение - может показаться, что мысли о смерти на таком фоне ближе к норме, чем мечты о счастливом будущем. Причем о смерти не от запоя и цирроза, не в петле с высунутым синим языком или от своей пули в лоб - но на большой пафосной глобальной войне!

Во всяком случае мне так кажется. Хотя, конечно, у каждого свой взгляд.

Процитирую тут еще Пастернака, из «Доктора Живаго», там сказано, как мне кажется, про то же ощущение в связи с войной:

«…по отношению ко всей предшествующей жизни тридцатых годов, даже на воле, даже в благополучии университетской деятельности, книг, денег, удобств, война явилась очистительной бурею, струей свежего воздуха, веянием избавления.

Я думаю, коллективизация была ложной, неудавшейся мерою, и в ошибке нельзя было признаться. Чтобы скрыть неудачу, надо было всеми средствами устрашения отучить людей судить и думать и принудить их видеть несуществующее и доказывать обратное очевидности. Отсюда беспримерная жестокость ежовщины, обнародование не рассчитанной на применение конституции, введение выборов, не основанных на выборном начале.

И когда разгорелась война, ее реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки, и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы.

Люди не только в твоем положении, на каторге, но все решительно, в тылу и на фронте, вздохнули свободнее, всею грудью, и упоенно, с чувством истинного счастья бросились в горнило грозной борьбы, смертельной и спасительной».

Гайдар погиб в 37 лет. Рифма с Пушкиным, с «Повестями Белкина», к которым повести Аркадия приближались простотой и магией текста? Как же мало он пожил. Как жаль, что вышло именно так…

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru