фото показано с swissinfo.ch

Избиратели во всем мире на глазах становятся все более техническими грамотными и требовательными. Они, например, хотят общаться с государством электронном виде. В ответ на это разные страны — и очень по-разному, — сейчас экспериментируют с разными форматами перевода традиционной политики на цифровые рельсы.

Если верить двум новым монографиям, выпушенным недавно на данную тему, то окажется, что Швейцария пока отстает и к новым реалиям адаптируется довольно медленно.

Роботы на производстве и даже в сельском хозяйстве, сложные компьютерные самообучающиеся сети, называемые несколько поспешно «искусственным интеллектом», беспилотные автомобили, краудфандинг и краудсорсинг, то есть привлечение к решению проблем финансирования инноваций и иных проектов самого широкого круга лиц, технология «блокчейн» и криптовалюта биткойн, «умные», то есть подключенные к сети холодильники, дома и целые города, массовые открытые для всех образовательные онлайн-курсы (MOOC), электронные книги, большие объемы данных (Big data), беспилотные летательные аппараты (дроны), да и наконец смартфоны, каждый из которых обладает сегодня вычислительной мощностью, о которой еще 40 лет назад не мог мечтать даже самый крутой оборонный НИИ.

Масштабы распространения и внедрения цифровых технологий просто поражают — и это еще только начало, которое можно, в частности, регистрировать хотя бы по тому количеству новых, прежде всего англоязычных, но не только, терминов, появляющихся в нашем языке (кстати, слово цифровизация — оно в русском языке уже норма или еще нет? Кто подскажет?).  Велико и количество научных публикаций, выходящих едва ли не каждый день с подробными разборами светлого (или же, напротив, апокалиптического) будущего, которое готовят нам эти новые технологии.

Но когда однажды Коста Вайенас (Costa Vayenas), консультант по связям с общественностью из Цюриха и бывший глава Департамента инноваций и научных исследований банка UBS начал интересоваться вопросом влияния технических инноваций на систему швейцарской демократии, то он был поражен тем, что как раз эта важнейшая область и оказалась почти абсолютно неизученной.  

Как менялся характер голосований на протяжении последних десятилетий и как эти изменения коррелируют с развитием компьютерных технологий? Как эволюционировало смысловое и правовое наполнение такого понятия, как «гражданство»? Начав копаться в теме глубже, он, в итоге, примерно через два года накопал материала на целую книгу, которая недавно вышла на английском языке под названием «Демократия в цифровую эпоху».

В чем ключевая идея автора этой книги? Она проста! «Процесс (перехода всех сфер нашей жизни на цифровые рельсы) носит объективный характер. При этом превратить политику в некий остров, всеми этими переменами не затронутый, просто невозможно», — говорит он. Переход от централизованного принципа построения социальных структур и систем к принципу децентральной и принципиально антииерархичной ризомы/сети полностью перестраивает наше представление о том, что такое современное общество и как оно функционирует.  

И демократия тут — не исключение. Путь пока в Швейцарии сохранились еще даже древнегреческие по своей сути политические традиции в форме «народного схода» («Landsgemeinde»), все равно, прогресс затрагивает политику все сильнее, и она обязана найти на этот вызов какой-то адекватный ответ. Каков он будет — пока сказать сложно, но перемены грядут — и они неотвратимы. «Желающего технология будет вести, нежелающего — тащить», — говорит Коста Вайенас.

Некоторым, правда, удается запрыгнуть на подножку локомотива прогресса быстрее других. Таким передовиком цифрового производства стала бывшая советская республика Эстония. Граждане этой страны уже могут голосовать в удаленном режиме и им даже разрешено менять свое решение сколько угодно раз до завершения процесса регистрации поданных голосов. Кроме того, там каждый может подать заявку на получение статуса «электронного резидента».  

В 2015 году Бразилия, опираясь на метод краудсорсинга, разработала Закон о правах пользователей в Интернете, в Сингапуре были созданы специальные общественные дискуссионные площадки парламентского характера для обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес и даже в России на последних муниципальных выборах молодые и перспективные политики разработали так называемый «Полит-УБЕР», позволяющий любому с нуля начать и успешно провести предвыборную депутатскую кампанию.

«В целом темпы этих изменений пока не очень-то и впечатляют, но в долгосрочной перспективе именно к этой цели мы все и направляемся», — говорит Коста Вайенас. То есть, с его точки зрения, мир идет «верной дорогой», в конце которой мы получим технологии, качественно выравнивающие шансы людей и дающие им возможность «приобщиться к куда более широкому спектру политических и социальных возможностей». Этому способствует целый ряд факторов.  

Во-первых, следует учитывать внутренний динамический характер демократии как таковой, «которая никогда не была чем-то статическим, и которая менялась постоянно.  Посмотрите только на избирательное право, завоеванное, хоть и поздно, в Швейцарии женщинами в 1971 году, или на постоянно растущее количество вопросов, выносимых в Конфедерации на референдумы. Хорошим тоном в политике становится, далее, близость депутатов и чиновников к избирателям, что очень хорошо накладывается на бурное развитие соответствующих компьютерных технологий. Наконец, мы сталкиваемся с созданием все новых практик и инструментов непосредственного участия граждан в политической жизни своего района, города, своей страны – взять тот же русский «Полит-УБЕР».

Люди к разного рода изменениям всегда относятся с осторожностью, и это понятно. «Самым большим опасением всегда остается перспектива концентрации необъятной власти в руках немногих», — говорит Коста Вайенас. «Еще философ Платон предупреждал, что „из демократии (может при определенных условиях) возникать тирания, как из крайней свободы — величайшее и жесточайшее рабство“ (Цит.  по: Бузескул В.  П. История афинской демократии. С. -Петербург, 1909 г. ).  

Брексит, а также итоги выборов США только усилили общее сомнение в способности масс принимать взвешенные политические решения». Сам же К. Вайенас настроен более оптимистично, причем не столько в отношении технологий, они-то ясно, что будут развиваться и совершенствоваться, сколько в отношении результата внедрения этих технологий в политический процесс. «Хотим мы этого или не хотим, но реальная власть во все большей степени переходить в руки общественности. И тут есть два вопроса.  

Во-первых, сможем ли мы доверять людям принятие важных решений? Мне кажется, что в основе любых действий лежит личная выгода. Никому ведь не придет в голову проголосовать за то, чтобы сжечь свой собственный дом дотла. Это значит, что любые социальные действия людей будут, в конечном итоге, определяться экономической рациональностью.  

Второй вопрос касается степени институциализации механизмов обратной связи между народом и властью. В Швейцарии это произошло в рамках особого исторического пути и приняло форму таких инструментов, как референдум и законодательная инициатива. Там же, где таких инструментов нет, у людей остается, в крайнем случае, опция выхода на улицу, как это было в период Арабской весны или во время последнего украинского Майдана».

Так что, если посмотреть на Швейцарию — то это в хорошем смысле самая настоящая «аномалия». Только здесь существует пока демократия в ее наиболее чистом виде. Более того, как показывают последние исследования, швейцарская политическая система остается на удивление стабильной, особенно, если сравнивать с соседними Германией, Францией и Италией.  В эпоху крушения устоявшихся структур и массовых, но столь же пока малоудачных, призывов к расширению политических прав и полномочий граждан, все это выглядит как «свет в конце тоннеля».  В своё время мир должен был, по известной строке из стихотворения Франца Гейбеля (Franz Geibel; 1815 — 1884), «оздоровиться немецкой добродетелью» («am deutschen Wesen mag die Welt genesen»). Значит ли это, что наступила пора «швейцарских добродетелей»? 

Коста Вайенас напоминает об особенностях швейцарской политической системы.  Среди них он выделяет прямую демократию, которая ведет к «жестким ограничениям полномочий всех трех ветвей власти: исполнительной, законодательной и судебной. Кроме того, гарантом стабильности швейцарской системы является ее инклюзивный характер, иными словами, политические оппозиционеры отправляются в Швейцарии не на задние скамейки парламента и не в тюрьму, а в кабинет министров». Готовы ли к такому подходу другие страны? 

Кроме того, для современного европейца скорость принятия политических решений в этой стране может показаться просто мучительно неторопливой. Это ведет, с одной стороны, к высочайшему качеству швейцарских законов, с другой — к пониженной восприимчивости политической системы страны к инновационным формам общественной деятельности. И это при том, что в сфере науки или экономики Швейцария принадлежит к числу наиболее инновационно ориентированных стран.  

Адриен Фихтер (Adrienne Fichter), журналистка и автор другой недавно вышедшей книги на ту же тему под названием «Демократия смартфонов» («Smartphone Democracy») утверждает, поэтому, что, с точки зрения продвинутости «цифровой» демократии, Швейцария — это пока лишь «развивающаяся» страна. Ее книга посвящена тому, как новые цифровые технологии, преломляясь через СМИ и новейшие каналы коммуникации, формируют и меняют политические взгляды граждан. Вопросы собственно непосредственного взаимодействия граждан с властными органами и демократическими институтами в эпоху распространения цифровых технологий остаются у нее, скорее, на втором плане.  

«Люди здесь еще очень консервативно относятся к средствам массовой информации», — говорит она. «Они часто полагаются на традиционные источники. Политики тоже крайне пассивны в онлайн-пространстве, даже в сравнении с соседними Австрией и Германией». Например, начиная с 2019 года правительство планирует обеспечить гражданам, прежде всего, проживающим за рубежом, возможность электронного голосования, но, как считает А.  Фихтер, «соответствующее программное обеспечение пока еще не может гарантировать абсолютную безопасность. Скептически относятся граждане в Швейцарии и к возможностям сбора подписей в режиме онлайн. Как и в допотопные времена, политические активисты здесь живут в аналоговом мире, собирая подписи под законопроектами вручную и физически, в коробках, передавая их на регистрацию властям».

Так почему же Швейцария столь медленно перенимает новые цифровые технологии в области демократии? Адриен Фихтер говорит, что «мы, швейцарцы, вероятно, не настолько инновационны в цифровой демократии просто потому, потому что нам она просто не очень нужна. Политическая система в Швейцарии и так работает безупречно, у людей есть широкие возможности для голосования, а потому и не существует такой неудовлетворенности политической системой, как в более жестких моделях представительной системы, как, например, в США или в России, где уже упомянутый «политический UBER» обречен оставаться локальным явлением без единого шанса качественно поменять политическую атмосферу в стране.

Коста Вайенас указывает еще и на другое обстоятельство: в Швейцарии большинство партий, групп влияния и лоббистских объединений вполне довольны существующим положением вещей, менять статус-кво они бы не хотели. При этом наступление цифровой эпохи является фактом объективным, и поэтому, предсказывает он, в ближайшие годы здесь состоится «большая битва. Это очень противоречивая тема, и именно она будет определять темпы изменений в политике и обществе. Речь идет о власти, а точнее, о том, кто выиграет от перехода в цифровое пространство, а кто проиграет».

«Медиаграмотность людей растет постоянно. Голосуя онлайн, мы вряд ли начнем принимать более опрометчивые решения», — оптимистично утверждает г-жа Фихтер. Кроме того, как говорит К.  Вайенас, всегда есть возможность задействовать какие-то уже существующие защитные механизмы. К примеру, в Швейцарии народные законодательные инициативы, предусматривающие внесение изменений в конституцию, должны завоевать так называемое «двойное большинство», то есть получить большинство голосов как избирателей, так и кантонов. «Поэтому, кстати, если бы британский референдум 2016 года об уходе из ЕС проводился по швейцарской модели, то ответ на него был бы отрицателен», — резюмирует К.  Вайенас.

Перевод с английского: Нина Шулякова, науч. ред. Игорь Петров

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch