фото показано с swissinfo.ch

Четверть века уже минуло с тех пор, как распался СССР. Холодная война завершилась, многие, следуя за Френсисом Фукуямой, говорили тогда о «конце истории», о том, что либеральная демократия западного образца объективно является наивысшей формой социальной эволюции человечества.

Прошло 25 лет, о конце истории нет и речи, западная демократия подвергается сомнению самими западными демократиями, мир стоит на пороге холодной войны, а многие говорят, указывая на восток Украины, что эта война идет уже полным ходом.

Хайди Тальявини (Heidi Tagliavini) является, безусловно, одним из грандов швейцарской дипломатии. Именно она 25 лет назад непосредственно определяла и формулировала основные направления и особенности курса Конфедерации на международной арене вообще и на постсоветском пространстве в частности. Затем она прошла через Чечню, оценивала последствия российско-грузинской «пятидневной войны» и даже успела поработать в рамках восточно-украинской проблематики. Мы поговорили с ней и спросили, в частности, как она теперь оценивает те события 25-летней давности, приведшие к распаду Советского Союза?

SRF News: Как вы пережили год 1991-й, который стал, как мы теперь понимаем, поистине историческим?

Хайди Тальявини (Heidi Tagliavini): Это было очень запоминающееся, в высшей степени напряженное время, которое означало для всей Восточной Европы массу важнейших событий поворотного характера. Возможность пережить нечто подобное не часто выпадает на долю карьерного дипломата. Сама я в тот момент занимала должность атташе по культуре посольства Швейцарской Конфедерации в Москве.

Начиная с середины 1991 года темп событий нарастал буквально каждый день, кульминацией же стал известный августовский путч, который ставил перед собой цель повернуть вспять процессы, запущенные Горбачевым, то есть путч этот носил реакционный характер. В итоге он стал спусковым механизмом, запустившим, в соответствии с эффектом домино, процессы, которые и привели к распаду Советского Союза.

SRF News: Насколько признаки грядущего распада были заметны заранее, за несколько лет до него?

Х. Т. : Ощущение надвигающихся на Восточную Европу перемен возникло уже в середине 1980-х гг. , после прихода к власти Горбачева, то есть уже тогда стало ясно, что огромная советская империя, эта практически неподвижно-монолитная страна, самое большое государство мира, трещит по всем швам. В 1989 году пала Берлинская стена, и это уже было событие, к которому никто не был готов. Посольства ФРГ в Венгрии и Чехословакии просто-таки осаждались гражданами ГДР, в странах Балтии и Грузии начались процессы суверенизации — иными словами, давление было очень велико, и оно росло постоянно.

SRF News: Ощущали ли Вы какую-то угрозу в свой адрес?

Х. Т. : В самой Москве нет. Однако в ходе моих служебных поездок по советским республикам я отчетливо ощущала возникшее напряжение. Настроение (моих собеседников) в ходе официальных встреч и бесед становилось все более агрессивным, воинственным, и все более антимосковским. Перед дипломатом в такой ситуации возникает задача найти правильный тон и не начать еще больше подогревать и без того накаленную атмосферу. Найти решение этой задачи было тогда очень непросто.

SRF News: Какую роль в это время играла Швейцария?

Х. Т. : Если брать отдельно Швейцарию, то никакой особенной роли она не играла. С другой стороны, она стала страной, на территории которой в 1985 году состоялась историческая встреча Михаила Горбачева и Рональда Рейгана, и в этом контексте, конечно же, Швейцария имела определенный вес и значение. Женева предложила свои услуги в качестве нейтральной территории, что для исхода встречи между двумя главными соперниками по холодной войне, США и СССР, имело, как видно, немаловажное значение.

Ничего похожего в прошлые годы (в Швейцарии) никогда не происходило. В СССР тогда царила стагнация. Сдвинулось там все с мертвой точки только тогда, когда на первый план в этой стране вышел Михаил Горбачев, - на западе до этого практически никому не известный. И конечно, все ждали встречи в Женеве с огромным напряжением, на нового хозяина Кремля возлагались огромные надежды. И в самом деле, именно женевский саммит положил начало фазе конструктивного сотрудничества (бывших противников в холодной войне), прежде всего в области разоружения.  

SRF News: Вы сами были тогда в Женеве?

Х. Т. : Хорошо помню эту встречу. На меня были возложены функции переводчика в ходе двусторонних консультаций на высшем уровне, я переводила, в частности, беседы членов швейцарского правительства с генеральным секретарем Горбачевым и министром иностранных дел СССР Шеварднадзе. Федеральным президентом Швейцарии тогда был Курт Фурглер, а недавно умерший Пьер Обер был главой министерства иностранных дел. И оба они прекрасно понимали, сколь велико значение этой встречи.

SRF News: Каким образом поменялась внешняя политика Швейцарии после 1991 года?

Х. Т. : Швейцария очень быстро отреагировала (на распад СССР), в отличие от других стран, которые порой тратили слишком много времени на раздумья. Когда в декабре 1991 года Советский Союз исчез окончательно, наше посольство направило в адрес Федерального совета, правительства Швейцарии, рекомендацию по возможности как можно быстрее признать все 15 постсоветских республик. А уже два дня спустя, 23 декабря, Федеральный совет именно это и сделал, даже еще до Рождественских праздников. Тем самым мы принадлежим к числу стран, одними из первых признавших (суверенитет) новых государств, образовавшихся вследствие распада СССР.

Крах Советского Союза был похож на селевой поток, с моей точки зрения, это событие является самым важным и весомым по своим последствиям в 20-м веке. В результате возникла качественно новая ситуация, хотя бы потому, что теперь нам пришлось иметь дело не с одним государством, а с15-тью новыми. Возник неожиданно целый ряд новых вопросов. Каковы наши интересы? Есть ли у нас в отношениях с теми или иными странами какие-то проблемы? Каким образом можно было бы наладить с ними взаимовыгодные отношения? Каковы приоритетные задачи, за что следует браться в первую очередь в рамках налаживания отношений с ними? А потом возник и еще один вопрос: в каком из этих государств следует нам открывать свои посольства?

SRF News: В самом деле – 15 стран вместо одного государства… Наверняка на вас свалился огромный объем дипломатической работы?

Х. Т. : Если смотреть на ситуацию с практической точки зрения, то все происходило следующим образом: мы получили целую кипу запросов на предоставление агремана и не меньшую пачку разных других писем, официальных бумаг и прочих документов, которыми государства, как правило, обмениваются при установлении дипотношений. То есть задача стояла наладить со всеми новыми постсоветскими странами нормальные формализованные контакты. Уже в январе 1992 года мы начали систематический объезд с официальными визитами всех новых независимых государств. Опять же, как я уже говорила, редко какому дипломату выпадает на его веку пережить нечто похожее.  

SRF News: Какое у Вас сложилось впечатление от общения с новыми правительствами?

Х. Т. : На самом деле сначала это были те же самые управленческие структуры, что уже существовали при Союзе. Будучи формально полноценными государствами, все советские республики имели ведь свои правительства и все полагающиеся прочие структуры. Но потом во многих странах прошли выборы, к власти пришли новые руководители, многие из них рассматривались в качестве гарантов вновь завоеванной национальной независимости, поэтому постепенно там пошел процесс создания самостоятельных правительственных структур и институтов.

В период налаживания дипломатических отношений (с этими государствами) нам часто приходилось контактировать с совершенно новыми людьми, на которых вдруг свалилась обязанность руководить независимыми странами, но которые при этом не имели ни малейшего понятия о том, как это делается. Могу в качестве примера привести мою встречу с президентом Киргизии. Он с большим воодушевлением говорил о швейцарском нейтралитете, и о том, что его страна должна стать еще более нейтральной.

SRF News: И как Вы отреагировали на это?

Х. Т. : Нам пришлось все-таки быть до конца честными, и мы просветили его насчет того, что Швейцария придерживается теории и практики вооруженного нейтралитета, и что это очень опасно, оказываться беззащитным объектом воздействия внешних сил. А он ведь наивным образом полагал, что стоит только объявить себя нейтральным, и все, ты полностью гарантирован и защищен от войны. С другой стороны, я вполне могу понять намерение избежать грозящих тебе опасностей и начать новую жизнь под флагом мира. Вполне симпатично!

Однако потом во многих этих новых странах новые президенты относительно скоро были отстранены от власти. И просто отстранением часто дело не ограничивалось. Очень быстро там начинался процесс поиска козлов отпущения, и как правило безрезультатно эти процессы не заканчивались. Это были политические потрясения, суть и характер которых еще предстояло проанализировать.  

SRF News: После распада (СССР) очень часто можно было слышать известный тезис о «конце истории», казалось, что эпоха больших конфликтов ушла в прошлое. Вам тогда тоже так казалось?

Х. Т. : Мы все с огромным изумлением и с растущим удивлением наблюдали за тем, что происходило в конце 1980-х гг. и в период до распада Союза. Никто не верил в исчезновение СССР, да и в самом деле, все могло пойти совсем иным путем. Но тут уже речь шла о самой Истории, которая на этой части Земли пришла вдруг в движение. Такое случается редко.

Кроме того, следует еще учесть вот что: ведь это как раз было время роста напряженности на Балканах, той самой напряженности, которая потом привела к войне в бывшей теперь уже Югославии. Конец истории так и не наступил. С другой стороны, разумеется, все эти события перевели к переформатированию современного нам мира, причем истинные масштабы этого процесса нам еще только предстоит оценить.

Перевод с немецкого: Игорь Петров.

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch