фото показано с vz.ru

США пытались продвинуть по всему миру демократию и права человека, но эти усилия оказались вопиюще контрпродуктивными. Теперь бывший посол США в России Майкл Макфол выступает с предложениями изменить тактику.

Недавняя статья бывшего посла США в России Майкла Макфола, опубликованная в The New York Times, привлекла внимание главным образом своими последними абзацами, где он советует руководству Соединенных Штатов полагаться больше на продвижение идей через университеты и интернет, чем на вооруженные силы, избегать прямого финансирования проамериканских политиков в других странах, а также оказывать «экономическую и политическую помощь новым демократиям».

Все это предлагается в контексте глобального противостояния США, которые продвигают демократию по всему миру, и автократов, главным из которых а также их вдохновителем и часто помощником является президент России Владимир Путин.

В том, как Макфол видит миссию США в мире, нет ничего нового. Доктрина Американской Исключительности (American Exceptionalism) сложилась уже достаточно давно. Внимания заслуживает его совет перейти к менее насильственным формам этой миссии. Само по себе это хорошо и создает почву для диалога.

Макфол еще раз позиционирует США как империю (он не использует это слово, но речь идет именно об этом) с глобальной миссией, и нам важно вспомнить, что между империей и внешними всегда возникает трагическое непонимание. Империя видит в себе великодушную благодетельницу человечества, внешние воспринимают ее совсем иначе.

Призыв Макфола по изменению тактики США можно только приветствовать (фото: Liu Xin/ZUMA/Global Look Press)

Мы можем рассмотреть это на примере ближайшей предшественницы США Британской империи. Для нас выражение «бремя белого человека» звучит грубым расизмом но это потому, что мы не британцы, тем более не британцы эпохи империи.

Для строителей Империи, ее военных, администраторов и поэтов, Империя, расширяя свое влияние и мощь и включая все новые народы в свою орбиту, исполняла великую и, несомненно, благородную и человеколюбивую миссию, возложенную на нее провидением.

Она несла закон и порядок, мир, цивилизацию и просвещение туда, где раньше безраздельно правили дикость и варварство.

Сыны Альбиона страдали и умирали, чтобы принести блага цивилизации и свет просвещения тем, кто пребывал во тьме.

Это было не что иное, как жертвенное служение человечеству. Как сказал поэт:

Неси это гордое Бремя

Родных сыновей пошли

На службу тебе подвластным

Народам на край земли

На каторгу ради угрюмых

Мятущихся дикарей,

Наполовину бесов,

Наполовину людей.

Неси это гордое Бремя

Будь ровен и деловит,

Не поддавайся страхам

И не считай обид;

Простое ясное слово

В сотый раз повторяй

Сей, чтобы твой подопечный

Щедрый снял урожай.

И если Империи когда и приходилось войною крушить надменных, то только затем, чтобы обуздать злодеев и водворить мир. По крайней мере, так все это виделось изнутри империи.

Не-белые же человеки, или даже белые не-британцы, обычно видели в этом возвышенном пафосе не более чем бесстыжую ложь, прикрывающую хищнический империализм.

Это обычная проблема империй, начиная, по крайней мере, с древнего Рима. Они жертвуют своими сынами, утверждая мир и закон, неблагодарные же туземцы ворчат: «Они создают пустыню и называют это миром».

Если у рядового Томми Аткинса возникал вопрос, почему это он должен маршировать под палящим солнцем очередной негостеприимной страны, естественно, никто не мог сказать ему: «а это потому, что мы ненасытные империалисты, сынок». Ему, естественно, говорили, что это часть великой и человеколюбивой миссии, которую на командование возложило провидение а командование, соответственно, на него.

А если кто тут и ненасытный агрессор так это тот, кто мешает нам исполнять нашу миссию и благодетельствовать человечеству.

В реальности Империя была сложным явлением, и сводить ее к чистому хищничеству было бы такой же односторонностью, как и верить пропаганде о ее исключительно благодетельном характере.

Служивые люди Империи глубоко верили в ее миссию; но вот от всех остальных этого ожидать было нельзя. У них отсутствовала мотивация для такой веры. Более того, они были склонны сильно подозревать, что сама по себе военно-политическая экспансия тут первична, а разговоры про великую миссию носят обслуживающий, пропагандистский характер.

В пользу этой гипотезы говорит то, что у наций без претензий на глобальную экспансию обычно и нет идеологии Великой Миссии.

То же непонимание происходит и во взаимодействии США с незападным миром; служители Империи верят, что благодетельствуют человечеству, сокрушая тиранов, неся народам свободу, достоинство и достаток.

Эта вера глубоко укоренена в сердцах ее адептов и служит источником смысла и оправдания в их жизни. Извне империи, однако, все это производит впечатление самого бессовестного лицемерия.

Для скептически настроенных внешним результатом вмешательства Империи в Ираке и Ливии явились только страдания и смерть множества людей и резкое ухудшение жизни выживших, потоки беженцев, усиление самых мрачных головорезов и полное прекращение хотя бы слабого продвижения региона в сторону светской демократии, которое было возможно до этого.

Результаты горячо поддержанной Западом «Революции достоинства» на Украине тоже не вдохновляют. А полное благодушие и попустительство США в отношении военных преступлений и грубейших нарушений прав человека, которыми (согласно отчетам международных организаций) отметились люди, с которыми они поддерживают теснейшую дружбу и союзничество, сделало заявления о высоких принципах, которых они якобы придерживаются, крайне неправдоподобными.

Если США действительно пытались продвинуть по всему миру демократию и права человека, то эти усилия оказались вопиюще контрпродуктивными. То, что Макфол выступает с предложениями изменить тактику, само по себе внушает сдержанный оптимизм.

Мы не можем ожидать от служивых людей Империи отказа от веры в исключительность их державы и ее великую миссию. Как они не могут ожидать, что мы, будучи людьми внешними, в нее уверуем. Но мы можем надеяться на то, что формы выражения этой веры примут менее разрушительный характер.

Хотя мы не можем прийти к общему видению миссии США в мире, для нас очень важно, какими методами эта миссия будет осуществляться. Поэтому призыв Макфола к менее конфронтационным методам несения гордого бремени можно только приветствовать.

Более того, здесь возникает возможность по-другому увидеть саму миссию Америки не как руководство, а как вклад.

Не существует «французской исключительности» существует огромный вклад французской культуры в общую сокровищницу человечества. Не существует «немецкой исключительности» была в один мрачный период, но он уже остался в прошлом. Существует великая немецкая культура и великая, гуманная, процветающая страна.

Во времена Советского Союза у нас самих была мессианская идеология, которая предполагала, что все народы должны, так или иначе, принять нашу модель общественного устройства, но мы от нее отказались.

Американское культурное и цивилизационное влияние только возрастет, когда Америка будет восприниматься как нация среди других наций, а не как претендент на исключительную власть. Народы мира с благодарностью воспримут то хорошее, чему можно научиться у Америки, когда Америка не будет ассоциироваться с попытками ввергнуть другие страны в хаос.

Если в самих США будет расти понимание этого, это можно будет только приветствовать.

Теги:

США, Америка, Запад, идеология, ценности

Закладки:.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на vz.ru