фото показано с aif.ru

Актёр Константин Хабенский в интервью АиФ.ru рассказал том, почему не любит творческие вечера, какие фильмы готов смотреть зритель после пандемии, как его картина «Собибор» помогает спасать жизни в сегодняшней реальности.

Актёр Константин Хабенский в интервью АиФ.ru рассказал том, почему не любит творческие вечера, какие фильмы готов смотреть зритель после пандемии, как его картина «Собибор» помогает спасать жизни в сегодняшней реальности.Владимир Полупанов, АиФ.ru: — Министр культуры Ольга Романова заявила на днях, что кинотеатры начнут работу с показа простых и светлых фильмов потому, что зрители сейчас не готовы к тяжелым драмам. Как думаете, зритель действительно не готов?Константин Хабенский: — Мне кажется, зритель готов в любое время смотреть хорошее кино. А какого направления эти фильмы — светлые оптимистичные, позитивные или, скажем, попадающие в болевые точки — это опять же выбор зрителя, а не кинотеатров.— Ваш персонаж в фильме «Хороший мальчик» произносит: «Я тоже работаю. Да, целый день дома. Это ещё хуже. Я как космонавт на орбите. У меня вообще никакой смены картинки нет». Все мы прожили несколько месяцев без смены картинки. Как вы лично пережили пандемию? И как чувствует себя сегодня театр и индустрия кино?— Конечно, из-за пандемии планы театров, кинобизнеса и обычные человеческие планы были нарушены. Масса проектов остановилась, а это большие финансовые потери. Поскольку нужно было держать группы и всё-таки заканчивать фильмы. Те, кто не успел запуститься, должны считаться с теми проектами, которые должны были закончиться. Так что всё непросто. Но сейчас киноиндустрия потихоньку зашевелилась. Некоторые театры начали репетиции, некоторые продолжили репетировать. Ведь благодаря зумам, скайпам и т.д. репетиции не останавливались.Сам я вначале слегка растерялся. Ведь это был такой очень внезапный отпуск. К отпуску мы, конечно, морально готовимся заранее. Если предполагаем, что у нас будет какая-то пауза в июле или августе, то начиная с марта и апреля думаем и раскрашиваем его в своих фантазиях. Внезапно свалившийся отпуск нужно было переварить... — Пандемия постепенно приучила нас потреблять искусство онлайн. Евгений Гришковец в беседе со мной сказал, что, в частности, онлайн-спектакли — это профанация. Вы так не считаете?— Смотря как они задуманы и сделаны. Если спектакль изначально придумывается под интернет-площадку, это одна история. Но если спектакль шел, идет и будет идти на подмостках театра, он рассчитан на определенную атмосферу, на живую энергетику, на диалог со зрителем, то, конечно же, он мало что передает в интернет-пространстве, если его начинают там транслировать. Наверно, можно разглядеть костюмы, услышать музыку, но эмоциональный заряд, который заложен в этом спектакле, до зрителя не дойдёт.— Недавно вы приняли участие в проекте «Третьяковка с Хабенским», где с директором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой размышляете над полотнами художников авангардистов начала ХХ века. Проект познавательный. Но нет ли у вас опасения, что так мы приучим потреблять искусство через гаджеты? Любители прекрасного будут реже заглядывать в музеи, театры, ходить на концерты? Зачем, если можно всё увидеть на экране смартфона?— Вы абсолютно правы. Зачем смотреть картину Петрова-Водкина «Купание красного коня» в музее, когда ее можно увидеть в репродукции, на конфетной этикетке или открытке? Всё можно сделать намного проще.Но, когда я стоял перед картиной Петрова-Водкина и наблюдал ее вживую, у меня было совсем другое впечатление. Я был потрясён! Хотя я всё равно продолжаю, мягко говоря, не очень понимать, что такое «Чёрный квадрат» Малевича, но даже эта работа совсем по-другому раскрывается, когда ты ее наблюдаешь в Третьяковской галерее. Видно, как, трескаясь от времени, она продолжает жить своей жизнью. За всем этим очень интересно наблюдать, если погрузиться в материал. Живопись совершенно по-другому воспринимается, когда тебе профессионал (директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, — Ред.) рассказывает о том, что это за картина, в каких обстоятельствах она была создана и какую цель преследовал автор. Признаюсь, каких-то работ художников-авангардистов я до сих пор не понимаю. Какие-то картины меня вдохновляют и провоцируют на то, чтобы найти время и пойти еще раз полюбоваться ими и познакомиться с другими.Опять же тут никаких насильственных действий производить не надо. Тем, кому достаточно посмотреть спектакль, кино, живопись, послушать музыку в смартфоне, не обязательно ходить в музей, театр и концертный зал. Но, я очень надеюсь, что найдется немало и тех, кого заинтересует: о чём же говорил Хабенский с Трегуловой в стенах Третьяковки? И они найдут время сходить в музей.— Почему вы согласились участвовать в этом проекте? Какую задачу ставили?— Во-первых, в целях самообразования, это такая своеобразная ликвидация безграмотности. У меня масса белых пятен в знании изобразительного искусства. Я не стесняюсь об этом говорить. Во-вторых, очень важная задача этого проекта — сотрудничество платформы ОККО, компании Team Films и Третьяковки с нашим благотворительным Фондом. Мы не только размышляем и воспринимаем интересную информацию, но и помогаем Фонду.— Вы рассуждаете в этом проекте о художниках-авангардистах первой половины ХХ века. Смотря работы Шагала, Петрова-Водкина, Кандинского, Родченко, Малевича и далее по списку, что вы думаете об этом времени и об этих людях?— Рассуждая по-дилетантски, думаю, что все эти художники, пусть и эпатажные, но, безусловно, ищущие люди. Мне кажется, им очень повезло со временем. Эпоха позволила их фантазиям реализоваться и приковала к их деятельности всеобщее внимание. Наше время, думаю, проехалось бы по ним информационным катком и понеслось дальше.— Если говорить о времени начала ХХ века, то оно породило огромное количество неоднозначных литературных произведений, живописи и просто личностей. Одного из них Льва Троцкого вы блистательно воплотили в одноименном сериале. Через запятую можно привести имена Ленина, Сталина, Дзержинского и так далее. Часто приходится слышать мнение, мол, время было таким, поэтому и люди так поступали. Как вам кажется, можно оправдать даже самые ужасные поступки обстоятельствами и временем, в котором жили люди?— Не думаю, что нужно спекулировать временем и обстоятельствами. Какая разница, когда это происходит — сегодня, 100 лет назад или в Средние века? Поступки всегда оцениваются одинаково. И никакие зверства невозможно оправдать временем.— До последнего времени у вас был всего один спектакль в МХТ им. Чехова «Контрабас». С чем это связано?— С тем, что я искал свой материал. Хотел найти что-то интересное. На сегодняшний день нашел и готовлюсь к новому проекту в МХТ в новом сезоне.— Однажды мы пошли с супругой на «Контрабас», а попали на ваш творческий вечер, где вы отвечали на записки зала и читали рассказы Александра Цыпкина. У вас тогда была травма ребра. Как часто вы устраиваете подобные встречи со зрителями?— Это было 2 раза. Один раз очень давно по причине болезни другого актера была замена «Трехгрошовой оперы». Меня попросили спасти ситуацию, потому что зрители пришли. И второй раз прошлой зимой, когда у меня была трещина ребра.Я, вообще, мягко говоря, не очень люблю творческие вечера. Их нужно проводить тогда, когда уже нет никакого желания куролесить на сцене или съемочной площадке, когда хочется сесть в кресло и отвечать на вопросы зала. Мне это крайне не подходит, противоречит внутренним критериям. Поэтому и был придуман спектакль «Контрабас», который как бы должен был заменить творческий вечер. Потому что запросов на такие встречи со зрителем было много. Мне кажется, для действующего актера куда лучше выйти и в реальном времени отработать двухчасовой спектакль. Лучшего доказательства, что актер находится в хорошей творческой форме, нету. И никакой творческий вечер такое общение со зрителем заменить не сможет.— Почему именно рассказы Цыпкина вы выбрали в качестве спасительной соломинки?— Несколько лет назад он мне предложил совместно прочитать его рассказы. Прислал несколько своих произведений. Я выбрал пару-тройку. До этого я не был знаком с его творчеством. Они мне показались очень точными по деталям и по каким-то человеческим ассоциациям и моим в том числе. Первое выступление у нас было опять же благотворительное для Фонда. Потом мы решили повторить, а затем еще. В результате сделали несколько подобных программ.Такая форма (чтение рассказов) и потом какие-то комментарии двух людей, которые находятся на сцене (автор и приглашенный актер) оказалась очень востребованной. Возможно, люди просто устали от многослойных супермодных спектаклей, монтажных нарезок на киноэкранах и им иногда хочется чего-то легкого. А вот такая простота общения, попытка поделиться своими минутами счастья или боли со зрителем очень точно была придумана когда-то. Помню времена, когда Михаил Михайлович Жванецкий собирал стадионы, просто читая свои рассказы. Видимо, такой период наступил и сейчас. Я знаю, что Саша читает не только со мной подобные программы. Если вы помните, то мой творческий вечер заканчивался просмотром короткометражного фильма Анны Меликян «Нежность», сценаристом которого тоже выступил Александр Цыпкин.— «Контрабас» — спектакль о маленьком человеке, который не на своем месте. В процессе спектакля, несмотря на всю его нелепость, проникаешься к нему симпатией и сочувствием. Что вас привлекает в таких невзрачных на первый взгляд персонажах?— Сложно сказать. Мне хотелось продолжить историю чаплиниады, чтобы через этот текстовой материал сквозил трагифарс. Но в первую очередь это был вызов себе. Моноспектакль — всегда проверка собственных сил и вызов. Можешь ты или нет совладать с материалом, с большим количеством текста, со зрителем, с которым общаешься один на один без остановки два часа.Моноспектакль — это не монолог, а диалог со зрителем. Наша профессия обязывает, какого бы персонажа ты не играл, заставить зрителя если не полюбить, то хотя бы пожалеть человека, понять его. «Контрабас» — первое произведение Зюскинда, следующим был «Парфюмер», где главный герой идет по трупам, одержимый сверхидеей создать лучший в мире парфюм. Мы специально придумали финал «Контрабаса» таким (не буду говорить, каким. Кто видел, тот понимает, о чем идет речь). Мы подумали, что человек, написавший «Парфюмера», просто, видимо, не успел дописать финал «Контрабаса». Финал бессловесный, мы «дописали» его с помощью мастерства художника Николая Симонова, тем самым проложив мостик к «Парфюмеру».Плюс хотелось перекинуть и мостик к одному из моих любимых спектаклей «В ожидание Годо», который мы делали еще с Юрием Николаевичем Бутусовым во времена моего студенчества. Это был наш выпускной спектакль, с которым мы некоторое время работали в стенах театра Ленсовета.Кстати, я сам предложил Сергею Васильевичу Женовачу (худрук и директор МХТ им. Чехова, — Ред.), что этот сезон мы сыграем «Контрабас» в последний раз. В следующем, который начнется с сентября, спектакль не должен был идти. Но так как произошли всем известные события, связанные с пандемией и карантином, и в этой связи было большое количество переносов, то мы на следующий сезон сохранили жизнь этому спектаклю.— Таких людей, которые не на своем месте, довольно много. В нашей стране особенно. По-вашему, с чем это связано?— Думаю, прежде всего с холодным климатом. Есть страны, где все только два времени года, когда тепло и когда чуть-чуть холодно. В нашей стране они все ярко выраженные четыре. Поэтому нашим людям нужно думать, чем топить и что носить зимой. Многих пугает возможность остаться без денег. Поэтому и хватаются не за свое дело. Персонаж в «Контрабасе» находит в себе смелость, обвиняя при этом всех вокруг, признаться себе, что он не на своем месте. Именно поэтому он и вызывает симпатию и сочувствие.— Последние фильмы с вашим участием — «Собибор», «Хороший мальчик», «Фея» — это прекрасные образцы нового российского кино. В «Собиборе» вы к тому же выступили в качестве режиссера. Есть ли какая-то статистика — сколько людей эти фильмы посмотрели?— Нет у меня такой статистики. Мне это незачем. Этим должны заниматься люди, которые занимаются прокатом. Я знаю только про «Собибор». У нас была договоренность с прокатчиками: один рубль с каждого проданного билета уходит в наш Фонд на помощь подопечным детям. Мы смогли собрать 15 млн рублей благодаря этому фильму. Вот эта статистика меня очень интересует. Я счастлив, что у этого фильма и хорошая прокатная история, и вхождение в лонг-лист премии «Оскар», и какая-то линия спасения жизней. Фильм продолжает спасать жизни не только на экране, не только внутри кино, но и в нашей реальности.— Вы сказали как-то: «Я ведь много чего не могу себе позволить, учитывая, что мое имя связано с Фондом. Не могу делать каких-то шалостей, глупостей, сумасшедших поступков, которые в моем возрасте я бы еще мог совершать. Но понимаю: я не один. Нас много, и мы делаем дело, которое намного важнее театра, кино, телевидения». Фонд для вас, правда, важнее вашей профессиональной деятельности?— Ну, конечно. Допустим, спектакль сегодня по какой-то причине не получился. Мы доиграли его до конца. Публика похлопала, ушла. Может быть, актеры не дали того заряда энергии, который должен быть и мог бы помочь. Это просто неполучившийся спектакль. Все живы-здоровы, слава богу. Или вышло кино и провалилось в прокате. Хотели как лучше, но получилось как всегда. Бывает и такое: кто-то где-то что-то недодумал. В истории, связанной с Фондом, не может быть отговорки: «Извините, не получилось». Это связано с человеческими жизнями. Но развитие Фонда напрямую зависит от моей профессиональной деятельности. Чем точнее будут мои новые работы и чем более непредсказуемым я буду представать перед зрителем, тем большее доверие будет к Фонду. Это вещи взаимосвязанные.— Что-то меняется в лучшую сторону в области благотворительности? Или существуют проблемы, которые не решаются годами?— В начале июня, слава Богу, был принят закон о налоговом послаблении для тех организаций, которые перечисляют деньги с прибыли в разные фонды. Как раз 1% от прибыли отныне не облагается налогом. Разговоры о принятии этого закона велись лет 20 и ничем не заканчивались целых два десятка лет. Вот только сейчас всё решилось. Но все равно есть масса своих сложностей. Какие-то вещи решаются очень быстро, какие-то очень медленно, но тоже решаются, а какие-то не сдвигаются с мертвой точки до сих пор. Но это задача фондов и властей находить общий язык и объяснять свои позиции, идти на компромиссы.Пандемия сильно ударила по бизнесу и по сфере благотворительности, соответственно. Но с другой стороны карантин и вынужденные «каникулы» помогли нам нащупать варианты решения многих проблем. Мы потихоньку выбираемся. Испытания всем нам даны для того, чтобы мы крепчали духом.— К какой первой работе в кино или театре вы приступили после карантина?— Анна Меликян снимает многосерийную историю, которая тоже называется «Нежность». Как я говорил выше, в прошлом году она выпустила короткометражку под этим же названием. Картина имела большой зрительский успех, и Аня решила продлить жизнь главной героини. В этой многосерийной истории я немного поработал в качестве одного из персонажей. У нас остановилась работа, ровно посредине над сериалом «За час до рассвета». Это история послевоенного криминального мира СССР. Я там играю майора милиции.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на aif.ru