фото показано с swissinfo.ch

Выборы в США, Брексит, популизм в Европе, национализм — одни эксперты спешат объявить о скоропостижной кончине либеральной демократии как таковой и о возвращении «национального государства» в качестве ответа на все современные вызовы и угрозы, другие ссылаются на «волю народа» и на то, что, какой бы ни была эта воля, она всегда будет истиной в последней инстанции, особенно если в результате под ударом оказались так называемые «элиты» и «мейнстримовые СМИ».

Ясно одно: с точки зрения развития мировых демократических структур, институтов и инструментов год 2016-й станет, наверное, одним из самых бурных и противоречивых за все последние 25 лет. Клод Лоншан (Claude Longchamp), основатель и председатель правления швейцарского Института изучения общественного мнения gfs. bern, перечислил по нашей просьбе десять самых, как он считает, «проблемных зон» мировой демократии, выявленных им за прошедшие 12 месяцев.  

Падение Берлинской стены и распад СССР стали в современной новейшей истории цезурой, значение которой нам еще предстоит осознать. Казалось, демократия как форма правления одержала окончательную историческую победу. Шла речь даже о «конце истории», под которой понималась, конечно же, не остановка течения времени, но конец поиска самой эффективной и перспективной формы правления. Ответ тогда был ясен: такой формой может быть только либеральная демократия в тандеме с социальной рыночной экономикой и федерализмом. На земле почти не осталось стран, не объявивших официально о введении у себя тех или иных форм «демократии».

Однако потом что-то «пошло не так». Внешне демократические формы во многих странах начали принимать «суверенные» или «гибридные» формы, за которыми, как за фасадом, порой скрывались старые авторитарные формы власти. Глобальная демократизация этих форм не состоялась, в разных странах и регионах по разным причинам: в Евросоюзе по одним, в России — по другим. Более того, под сомнение ставятся демократические формы правления даже на их родине, на Западе, где стало модой подчеркивать «слабости» демократии, приводя при этом «очевидные» тому доказательства и указывая на разного рода «проблемные зоны», подтверждающие данный тезис. Какие это «зоны»? Я предлагаю обратить внимание на десять, наверное, самых ярких из них и поразмышлять об их значении.  

В США, как известно, президента избирает, в конечном итоге, не гражданин, но так называемая «Коллегия выборщиков» («Electoral College»), которая состоит из 538 «электоров» или «выборщиков», представляющих все американские штаты. И очень часто такая система приводит к парадоксальным результатам: получив большинство голосов граждан, кандидат не получает большинства голосов выборщиков и в итоге проигрывает выборы. Такое в истории США случалось в общей сложности уже пять раз, и выборы 2016-го года относятся как раз к числу таких «выборов наоборот». По моему глубокому убеждению, данная система не только безнадежно устарела, но она еще является и в высшей степени антидемократичной, какими бы ни были исторические причины, приведшие к ее складыванию и укреплению. Многие эксперты в самих Соединенных Штатах считают, что непрямые выборы президента постепенно превращают США в олигархию богатеев, задающих тон не только в экономике, но и в политике.

Здесь я хотел бы для начала обратить внимание на очень интересный «Проект электоральной порядочности/честности» («Electoral Integrity Project» — «EIP»), в рамках которого эксперты из Гарвардского и Сиднейского университетов поставили перед собой задачу оценить и сравнить качество всех национальных парламентских и президентских выборов, состоявшихся с июля 2012 г. по декабрь 2015 г. (данные по России в этом рейтинге не собирались, не учитывались и не анализировались, — прим. ред. ). Каждым выборам начислялись баллы. Максимально возможное число баллов равнялось 100, но их не заработало ни одно государство. Выборы, набравшие меньше 40 баллов, ученые предлагают считать «провалившимися». Как выяснили эксперты, чаще всего качество выборов страдает от непрозрачности финансирования и необъективного освещения в прессе.

Тройку победителей составили Дания (86 баллов), Финляндия (86 баллов) и Норвегия (83 балла). Швейцария получила 79 баллов (9 место), оказавшись вровень с Эстонией (тоже 79 баллов). Выборы в США 2016 года получили в этом проекте всего 62 балла, а в глобальном зачете в рейтинге «Проекта электоральной порядочности» Штаты занимают 47 строчку, отставая от Туниса, Греции, Монголии, Гренады, Польши и ЮАР. По мнению политолога Гарвардского университета Пиппы Норрис (Pippa Norris), основными «проблемными зонами» американской демократии являются странная логика «нарезки» избирательных округов, несовершенное избирательное законодательство, а также непрозрачные формы финансирования избирательных процедур (здесь можно об этом прочитать больше). Такая система, по ее мнению, «стимулирует политическую поляризацию» и недостаточным образом противодействует нарушениям, таким, например, как манипуляция общественным мнением.  

Финансирование выборных процедур во всем мире считается едва ли не главной «ахиллесовой пятой» системы демократического правления. По мнению экспертов (по состоянию на 2016 год), национальные законодательства в этой области только в 30% случаев способны гарантировать прозрачное формирование выборных бюджетов за счет «чистых» денег. Тем самым свободные выборы в качестве фундамента современной демократии находятся в двух третях проанализированных стран под реальной угрозой. Произведенная в США недавно законодательная либерализация условий аккумулирования средств на предвыборные цели является в этом смысле очень плохим сигналом. Эта же «проблемная зона» имеет место в Швейцарии (об особенностях финансирования партий в Конфедерации можно почитать здесь), хотя в остальном, по оценкам Совета Европы, например, выборы в Швейцарии являются едва ли не образцовыми (см. пункт 2. ).

По данным экспертов «Проекта электоральной порядочности», в 2016 году выборы в таких странах, как Сирия или Экваториальная Гвинея, следует признать несостоявшимися. В Сирии не прекращается гражданская война, а в указанном центральноафриканском государстве президент страны без перерыва находится у власти с 1979 года, и уходить на заслуженный отдых он явно не собирается. Практически провалившимися следует признать выборы в ДР Конго, Джибути, Чаде, Вьетнаме, Уганде. В таких недоразвитых демократиях основными «проблемными зонами» являются неудовлетворительная система регистрации избирателей, партий и кандидатов, весьма далекое от совершенства освещение выборов в СМИ, а также невозможность гарантировать реальную независимость избирательных комиссий.  

Летом 2016 года в Турции был подавлен мятеж военных. Этот успех президент Т. Эрдоган использовал для того, чтобы начать активное наступление на политические свободы и гражданское общество, оппозицию, на «нелояльных» работников госаппарата и высшей школы, на критические СМИ. Цель — установление в стране «президентской демократии», на пути к которой, при формальном соблюдении демократических процедур, уже весьма серьезно пострадало их качество, прежде всего, из-за усиления исламистского фактора. «Президентская демократия» в Турции постепенно уступает место автократической властной системе. При этом в современной политологии президентские демократии считаются менее эффективными, нежели демократии парламентские.  

По данным американского либерального фонда «Freedom House», по состоянию на 2016 год процесс сжатия «зоны гражданских свобод» и фактический демонтаж прав человека происходил в 72 странах мира. Процесс расширения прав человека и гражданина происходил только в 43 странах, тем самым список негативных примеров в десятый раз самым очевидным образом оказывается больше перечня позитивных. Хуже всего выглядит ситуация в России, а также в Китае, странах Ближнего Востока, Северной Африки и Латинской Америки. В современной политологии все еще считается бесспорным тезис о том, что между экономическим процветанием и либеральным политическим порядком существует прямая взаимозависимость. Однако это не означает, что экономический рост один способен автоматически привести к демократизации — без дополнительных усилий со стороны граждан.

В 2016 году многие эксперты указали на то, что глобализация достигла своей исторической кульминации, и теперь мир находится на своего рода «развилке», когда глобализация в ближайшем будущем может пойти как на спад, в сторону ренессанса партикуляристской идеи национально-государственного суверенитета, так и в сторону дальнейшего углубления и расширения международных кооперационных связей. С экономической точки зрения глобализация привела к появлению целого ряда «пороговых стран» с сильным средним классом. С другой стороны, в западных развитых странах все чаще можно услышать мнение, что как раз представители этого среднего класса и оказались теми, кто больше всего проиграл от процесса глобализации. Как бы там ни было, правопопулистские течения откровенно националистического толка стали в 2016 году главными актерами на мировой политической арене. Они пропагандируют страх перед мигрантами, которые, де, вот-вот «понаедут» и отберут у местных рабочие места, выступают с «евро-скептических» позиций, и как следствие — Брексит!

Кстати, что касается «евро-скепсиса». Возникнув в качестве ответа на ужасы двух мировых войн, Европейский союз стал, с одной стороны, само собой разумеющимся стандартом, с другой, — особенно очевидно это стало опять же в 2016 году, — с определенного момента в нем стал накапливаться опасный потенциал дефицита демократической легитимации. Граждане перестали ощущать, что они как-то действительно влияют на принятие решений на уровне Брюсселя. Ответом на кризис со стороны ЕС стали призывы «еще больше сплотиться» и «усилить степень интеграции стран Европейского союза». Однако технократический ответ на политический вопрос оказался неверным шагом в неверном направлении. Такая «технократическая смычка» стран, составляющих единую Европу, не замечает и не учитывает того факта, что современный суверенитет относится не только к государству, но еще и к гражданам, в этом государстве живущим. И пока ЕС как был, так и остается весьма далёк от реального учета обеих видов суверенитета. О том, нужна ли Европе гельветизация — в этом материале.  

Многие критики либеральных демократий, не готовые переходить на сторону популистов с их фундаментальным сомнением в жизнеспособности данной формы общественного устройства (одним из таких критиков-антипопулистов является, например, знаменитый философ из Стенфорда Френсис Фукуяма), тем не менее, согласны с тем, что в последнее время либеральная демократия в определенной степени утратила свою привлекательность, что она не увлекает и не объединяет людей так, как это было еще 25 лет назад. Ее сильной стороной всегда была cпособность прагматично примирять консервативные, социалистические и либеральные мировоззрения на единой национально-государственной платформе. Но сейчас национальное государство переживает эпоху кардинальной трансформации.

Процессы глобализации и локально-региональные ее варианты (единая Европа, например, это европейская форма глобализации) заставляют национальное государство пересматривать свою историческую роль, искать новые сферы и форматы деятельности. При этом некоей наднациональной, транснациональной гражданской идентичности до сих пор нигде создано не было. В Европе к решению этой проблемы подошли ближе всего — и все равно от патентованного алгоритма создания некоей единой европейской идентичности, не ограничивающейся экономическими факторами, Брюссель находится пока очень далеко. Но решать эту проблему все равно надо, в противном случае популистские движения и дальше будут иметь возможность ловко играть на националистических и государственнических предрассудках электората, мобилизуя в годину кризисов людей, потерявших социальную ориентацию и свои привычные, данные, казалось бы, навечно, экономические гарантии.

Весьма тревожным является политическое равнодушие молодых поколений. Наблюдается такая тенденция во многих странах. И этот феномен надо изучать, равно как следует весьма внимательно присмотреться, например, к компьютерным играм, которые сегодня для многих молодых людей являются фактически формой первичной социализации. Какие модели социального поведения предлагают эти игры молодым людям, какие формы общественных иерархий, ценностей, какие политические инструменты они пропагандируют? Интересно, что очень часто такие игры в качестве исходной ситуации симулируют распад всех структур общественного порядка, — полиции, пожарной службы, систем здравоохранения, — и предлагают играющим полагаться только на себя и на личное вооружение. Но нужны ли обществу сейчас такие бойцы-одиночки? О том, как эту проблему решают в Швейцарии, читайте в этом материале. Не говоря уже о том, что при этом очень часто искажению подвергаются и гендерные роли, ведь главными героями в таких играх, как правило (хотя и не всегда) оказываются исключительно сильные мужчины.

Разумеется, все эти примеры сознательно концентрируются только на негативных примерах, на нерешенных проблемах и «проблемных зонах» либеральной демократии. Этот промежуточный итог лишний раз указывает нам на необходимость упорно работать над совершенствованием имеющихся в нашем распоряжении демократических структур и институтов. Демократия переживает период стагнации и кризиса, но именно поэтому демократы и должны быть первыми среди тех, кто критически указывает на ее недостатки и предлагает пути их преодоления.

А как Вы считаете, в чем заключаются слабости демократии? Готовы ли Вы пойти на личные жертвы, чтобы либо отказаться от демократии вообще, либо укрепить и расширить ее? Нам интересно Ваше мнение!

Перевод с немецкого, научная редакция и адаптация: Игорь Петров,

swissinfo. ch

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch