2018-1-23 00:00 |
23 января 1938 года родился Анатолий Марченко, советский диссидент и политзаключенный. Личное дело Анатолий Тихонович Марченко (1938-1986) родился в Барабинске Новосибирской области в семье железнодорожника и уборщицы.
Окончив восемь классов, уехал по комсомольской путевке на строительство Новосибирской ГЭС. Впоследствии работал на стройках других гидроэлектростанций, на рудниках и в геологоразведке.
В 1958 году в общежитии для рабочих Карагандинской ГЭС, где он жил, произошла массовая драка строителей с молодыми чеченцами, семьи которых депортировали в Сибирь во время войны. Несмотря на то, что Марченко не принимал участия в драке, он вместе с другими был арестован и приговорен к двум годам заключения в Карагандинском лагере.
Отработав год на золотых и урановых рудниках, бежал из заключении. Через несколько дней после этого в Карлаг пришел документ, что Марченко «освобожден от дальнейшего отбывания наказания со снятием судимости». Однако сам он об этом не знал и еще около года скрывался без документов, перебиваясь непостоянными заработками.
Осенью 1960 года решил бежать из СССР за границу, был задержан при попытке перейти иранскую границу. Получил шесть лет за измену родине - Марченко оговорил его напарник по побегу.
В заключении тяжело заболел, практически потерял слух.
В лагере Марченко познакомился с «настоящими» политическими заключенными, в том числе с писателем-диссидентом Юлием Даниэлем.
Освободившись в ноябре 1966 года, сошелся с московскими диссидентами. Поселился в городе Александров Владимирской области, работал грузчиком.
В 1967 году Марченко подготовил книгу «Мои показания», в которой скрупулезно описал порядки в политических лагерях и тюрьмах СССР. Тогда же книга стала распространяться в самиздате.
«Главная цель этих записок - рассказать правду о сегодняшних лагерях и тюрьмах для политзаключенных, рассказать ее тем, кто хочет услышать. Я убежден, что гласность - единственное действенное средство борьбы с творящимся сегодня злом и беззаконием», - писал Марченко в предисловии.
В работе над книгой ему помогала супруга Юлия Даниэля Лариса Богораз, которая впоследствии вышла замуж за Марченко.
Рукопись «Моих показаний» удалось вывезти за рубеж, книга была переведена на многие европейские языки.
Благодаря книге Марченко стал известным в диссидентской среде публицистом, начал участвовать в правозащитном движении. В июле 1968 года, за месяц до оккупации Чехословакии войсками Варшавского договора, он выступил с открытым письмом в адрес советской и иностранной прессы об угрозе вторжения СССР в республику. Через несколько дней активиста арестовали и приговорили к году заключения за нарушение паспортного режима.
25 августа 1968 года Лариса Богораз с шестью единомышленниками вышла на Красную площадь в знак протеста против ввода советских танков в Прагу. За это она получила четыре года ссылки в поселке Чуна Иркутской области, выйдя на свободу в 1971 году.
Марченко после года в заключении был осужден еще на два, на этот раз за «клевету на советский строй среди заключенных» - в связи с выходом книги «Мои показания».
Освободившись в 1971 году, он женился на Ларисе Богораз, поселился с ней в Тарусе Калужской области.
В 1975 году был приговорен к четырем годам ссылки за «злостное нарушение правил административного надзора». Вместе с женой и ребенком отбывал ее в поселке Чуна.
В 1981 году Марченко арестовали в Москве за «антисоветскую агитацию». Правозащитник получил свой самый суровый приговор - 10 лет лагерей строгого режима с последующей ссылкой на 5 лет.
В августе 1986 года объявил голодовку, требуя освобождения всех политзаключенных СССР. Ежедневно кроме воскресенья его насильно кормили. Спустя 117 дней Марченко завершил голодовку.
Вскоре после этого он почувствовал себя плохо и был отправлен в больницу татарстанского Чистополя.
Анатолий Марченко скончался в больнице 8 декабря 1986 года. Похоронен на кладбище Чистополя.
Чем знаменит
Советский диссидент и правозащитник, автор книги «Мои показания», ставшей первым развернутым свидетельством существования в СССР 1960-х годов лагерей и тюрем для политзаключенных. Книга распространилась в самиздате и была напечатана за рубежом.
После ее выхода Марченко открыто занялся
Обложка книги Анатолия Марченко "Мои показания"
"Московский рабочий"
правозащитной работой: писал обращения в советские и зарубежные СМИ, посвященные положению политических заключенных, подавлению Пражской весны и другим событиям. Из-за этого с конца 1960-х его жизнь превратилась в череду арестов, судов, тюрем и лагерей.
Марченко стал последним политическим заключенным в СССР, умершим в местах лишения свободы.
О чем надо знать
Считается, что смерть Марченко послужила толчком для того, чтобы с 1987 года начался процесс массового помилования инакомыслящих. Однако, скорее всего, эти события просто совпали.
Уже к концу 1986 года в СССР практически прекратились аресты за антисоветскую пропаганду и «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». В 1987 году были освобождены большинство политических заключенных, в конце 1988 года президиум Верховного совета СССР помиловал последних диссидентов.
При этом, как считает правозащитник Александр Даниэль, смерть Марченко заставила власти страны открыто проводить кампанию по освобождению диссидентов.
«Когда Горбачев позвонил Сахарову в Горький [с сообщением, что Сахаров освобождается из ссылки], первым, что он услышал в ответ, было: "Михаил Сергеевич, спасибо вам, но я сейчас целиком поглощен мыслями о моем погибшем в Чистопольской тюрьме друге Анатолии Марченко". И сразу заговорил об освобождении политзаключенных», - рассказывал Даниэль.
Прямая речь
О советских лагерях для политзаключенных (предисловие к книге «Мои показания», 1967): «За последние годы в печати появилось несколько художественных и документальных произведений о лагерях. Во многих других произведениях говорится об этом то между прочим, то намеком. Кроме того, эта тема полно и сильно освещается в произведениях, распространяющихся через Самиздат. Так что сталинские лагеря разоблачены. Разоблачение не дошло еще пока до всех читателей, но, конечно, дойдет.
Это очень хорошо. Но это и опасно: невольно возникает впечатление, что все описанное относится только к прошлому, что сейчас ничего подобного нет и быть не может. Раз уже даже в журналах об этом пишут, то наверняка сейчас у нас все иначе, все как надо и все участники страшных злодеяний наказаны, а жертвы вознаграждены.
Неправда! Сколько жертв "вознаграждено" посмертно, сколько забытых и сейчас в лагерях, сколько новых туда попадает; и сколько тех, кто сажал, допрашивал, мучил, и сейчас занимают свои посты или мирно живут на пенсии, не понеся никакой - даже моральной - ответственности за свои дела. Когда я еду в подмосковной электричке, вагоны наполнены благостными, умиротворенными старичками-пенсионерами. Один читает газету, другой везет корзину клубники, третий нянчит внука. . . Может, это врач, рабочий, инженер, получивший пенсию после многих лет тяжелого труда; может, этот старик со стальными зубами потерял их на следствии «с применением физических методов» или на колымских приисках. Но мне в каждом мирном пенсионере чудится следователь, который сам выбивал людям зубы.
Потому что я их достаточно видел, тех самых, в лагерях. Потому что сегодняшние советские лагеря для политзаключенных так же ужасны, как сталинские. Кое в чем лучше. А кое в чем хуже.
Надо, чтобы об этом знали все».
О подготовке «Моих показаний» (Анатолий Марченко «Живи как все»): «Треск машинок стоял на всю квартиру, да, наверное, и в соседних было слышно. Квартира была завалена бумагой, копиркой, готовыми страницами. На кухне постоянно кто-нибудь варил кофе или готовил бутерброды, а в комнате на тахте и раскладушке кто-нибудь спал. Работали подряд двое суток, а спали по очереди, не различая дня и ночи.
Кое-кто из пришедших помогать только что услышал о книжке и еще не читал ее. Ю. и хозяин квартиры, Т. , сразу же уселись за чтение. Т. , горячий и склонный к преувеличениям, время от времени вскакивал, бегал по квартире, размахивал руками: "Если бы Галина Борисовна (так он называл госбезопасность, ГБ) знала, что здесь сейчас печатается, дивизией оцепила бы весь квартал!"
…К рассвету третьего дня работа была закончена, и мы с чемоданом, набитым черновиками и готовыми экземплярами, вышли из квартиры. Один экземпляр остался у хозяев - для чтения и сохранения.
…Один экземпляр надо было поскорее переправить на Запад, а уж потом можно было дать книге ход на родине. Вскоре нашлась такая возможность. И началось томительное ожидание: хотелось дождаться сигнала, что рукопись дошла благополучно. Куда, в какое издательство, я совершенно не знал и не интересовался этим. Никакого сигнала я так и не получил; из-за этого еще два-три раза (сам или через друзей) передавал экземпляры и так и не знаю, который из них (или все?) добрался до издательства. О том, что книга издана на Западе, я узнал больше года спустя, уже в лагере».
Об американском летчике Фрэнсисе Пауэрсе («Мои показания»): «Однажды по тюремному радио прочитали Указ о помиловании американского летчика Пауэрса. Мол, учитывая чистосердечное раскаяние, хорошее поведение, идя навстречу многочисленным пожеланиям родственников… помиловать.
Сразу же в камере начались обсуждения, споры, разговоры. Пауэрс не просидел и четверти срока, и вот его помиловали; а мы сидим от звонка до звонка. Значит, "террорист" Коля Королев, или религиозник Павел Иванович, или возвратившийся беглец Андрей Новожицкий - словом, любой из нас считается страшнее и опаснее, чем капиталистический шпион… Впрочем, тут же возникли более реалистические соображения: наверное, в Америке попался какой-нибудь наш шпион, вот правительство и договорилось обменять их (потом я узнал, что так оно и было: Пауэрса обменяли на нашего Абеля).
Помилование Пауэрса вызвало особенное оживление у нас во Владимирке: все мы знали, что он сидит здесь, в этой тюрьме.
…Между прочим, не все у нас верили, что Пауэрса держат в особых условиях. Я знаю об одном таком "неверующем", Геннадии Р. , который до остервенения спорил с сокамерниками, что этого не может быть, что раз есть тюремные правила, так они одни для всех. Над ним, конечно, смеялись. Тогда он дал слово, что сам увидит Пауэрса и докажет всем свою правоту. И вот через несколько дней один из его соседей сообщает надзирателям, что Геннадий проглотил две ложки, свою и его. Дело обычное. В камере обыск и, ясное дело, двух ложек не досчитались. Геннадия тащат в больничный корпус на рентген - как раз через тот коридор, где камера Пауэрса. Геннадий, проходя мимо, кинулся к двери (он заранее разузнал номер камеры), откинул заслонку и прилип к глазку. Пока оторопевший надзиратель опомнился и оттащил его, он успел увидеть, что хотел.
…Но пока Геннадий в своей камере ожидал постановления о карцере, он рассказал соседям, что видел в камере Пауэрса. Все так, как говорили: и прическа, и свой вольный костюм, и вид такой, что ясно - не голодает».
6 фактов об Анатолии Марченко
В 1973 году у Марченко и Ларисы Богораз родился сын Павел. Они оба хоронили правозащитника в Чистополе, КГБ обставил похороны как спецоперацию. Лариса Богораз в 1989-1996 годах была председателем Московской Хельсинкской группы. Она скончалась в 2004 году. Пасынок Марченко Александр Даниэль - сотрудник петербургского «Мемориала», исследователь истории инакомыслия в СССР, один из создателей «Виртуального музея ГУЛага».
По свидетельству Александра Даниэля, правозащитник «всю жизнь мечтал о своем доме» и пытался построить его где-нибудь недалеко от Москвы.
Помимо книги «Мои показания» Марченко опубликовал в самиздате и за рубежом несколько статей, мемуарный очерк «От Тарусы до Чуны» и отрывок из другого очерка - «Живи как все», так и оставшийся незавершенным.
КГБ несколько раз предлагал Марченко эмигрировать, но тот отказывался. Еще в 1968 году был подготовлен проект указа Президиума Верховного совета СССР о лишении его гражданства, однако этот план не был реализован.
В 1988 году Европейский парламент посмертно наградил Марченко премией имени Сахарова.
В 1989 году началась публикация произведений Марченко на родине.
Материалы об Анатолии Марченко:
Справка в Википедии
Биографический словарь диссидентов
Книга Марченко «Мои показания»
Статья на сайте Сахаровского центра
Статья Александра Даниэля в The New Times
.Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты
Подробнее читайте на polit.ru
