фото показано с vz.ru

В связи с восстановлением отношений между США и Кубой вновь возник интерес к статусу базы Гуантанамо. Директор Института кубинских и кубинско-американских исследований Джеми Сучлики заявил о том, что Куба настаивает на возвращение Гуантанамо.

Но у американской стороны есть опасения, что в дальнейшем эта база отойдет к России. Вопрос в том, есть ли для этих опасений основания. Джейми Сучлики (точнее, Хайме Сухлицки, Jaime Suchlicki потомок кубинских евреев-эмигрантов) кто-то вроде штатного эксперта Вашингтона по проблемам Кубы. Он не юрист, а то, что в современной России называется «региональным политологом». Считать его мнение государственным не всегда ошибка, - в России именно такого рода люди часто представляют государственную точку зрения, если ее нельзя произнести открыто. Но и преувеличивать его возможности в США не стоит. Там иная система управления общественным мнением, и высказывания представителя некоего политического института, хоть и завязанного на ЦРУ, нельзя считать даже вольной интерпретацией официальной позиции Вашингтона.

Правовой статус Гуантанамо безупречен, как и все договора, которые федеральное правительство США заключало с туземными племенами со времен Акта об экспроприации индейцев от 1885 года. Отсылки к покупке Манхэттена в 1626 году за 25 долларов у алконкинов не совсем корректны. Все-таки половину острова купили не США, которых тогда еще даже в планах не было, а голландский государственный чиновник, и не за 25 долларов (долларов тоже еще не было), а за партию топориков и зимних одеял эквивалентом в два десятка голландских талеров (отсюда и этимология слова доллар). Безупречность эта в незамутненной простоте текста, который туземцы по определению должны понимать дословно. Гуантанамо приобретается Соединенными Штатами «в бессрочную аренду» (то есть, навсегда) за «2000 песо в золотой валюте Соединенных Штатов в год». Чтобы это окончательно поняли и заучили, строчка из военного бюджета армии США была прописана отдельной статьей в конституции Кубы с 1903-го по 1934-й год. В середине 1934-го после череды военных переговоров на Кубе схема оплаты была пересмотрена и планка поднята до 1300 долларов в год (правда, это были не нынешние 1300 долларов, за которые в Москве приличный футболист с лавки не встанет).

США изначально относились к Кубе как к военному трофею испано-американской войны 1898 года. Но господствовавшая тогда идеология американского изоляционизма не допускала инкорпорации территорий за пределами как бы «естественных границ», что и не дало возможности просто аннексировать Филиппины и Кубу по праву победителя. Формально, по Парижскому договору и Куба, и Филиппины, а также Пуэрто-Рико и Гуам целиком отошли к США, и некоторое время действительно целиком находились под военным и гражданским управлением Вашингтона. Пуэрто-Рико до сих пор называется «неинкорпорированной территорией» (unincorporated organized territory), а действие конституции США на острове ограничено. В основном законе Пуэрто-Рико статус острова назван «свободно присоединившееся государство» (Estado Libre Asociado) и, несмотря на массовую эмиграцию, там сохраняется устойчивая фракция противников идеи полной инкорпорации в США. Другое дело, что эта партия сокращается на глазах, и последние референдумы показали стремление людей полностью интегрироваться в США как 51-ый штат со всеми гражданскими выгодами для бедноты, то есть, для большинства пуэрториканцев.

В свою очередь, Куба и Филиппины получили американские военные базы и фактически колониальное управление. На Филиппинах длительно время сохранялся местный аналог Гуантанамо база на острове Коррехидор, закрывающем вход в Манильский залив. Коррехидор вошел в историю американской армии: на рубеже 1941-1942 и сам остров, и крепость на нем до последнего обороняли морские пехотинцы и гарнизон из местных, препятствуя захвату японцами Манилы. По размаху не ахти какая битва, но достойная всякого уважения в силу массового бессмысленного героизма в безвыходной обороне, в целом не свойственного американской армии. Значение острова и крепости как военного объекта для Филиппин огромно. Это ключ к двухмиллионной столице, ее главному порту, «ворота в мир». Испанцы называли «коррехидорами» («исправитель», corregidor) назначаемых в колониальные города губернаторов, которые были призвана надзирать («исправлять») деятельность местных властей. Символичность названия как никогда важно: американцы, не аннексируя испанские колонии полностью, оставляли там свое военное управление в виде, в том числе, баз в ключевых точках. Эту тактику они переняли у англичан, базы которых позволяли контролировать с моря огромные территории (Гибралтар, Мальта, Суэц, Гонконг, Сингапур, Фолкленды, Кейптаун, северная Норвегия, Занзибар и так далее).

Куба формально осталась независимым государством, но все мы понимаем, чем на самом деле была ее независимость до революции. Гуантанамо лишь видимая внешняя форма американского управления. США вообще не воспринимали ситуацию в Латинской Америке и на Карибах как некое политическое явление. Вплоть до появления революционного движения, стратегия «заднего двора» была чем-то вроде «второго Я» американской политики. Нечто сложившееся воспринималось как сложившиеся навсегда, и потому не требовало применения интеллектуальных усилий. Примерно так же развалился Советский Союз, убаюканный рассуждениями о «новой форме общества едином советском народе». И когда по окраинам бабахнуло, не оказалось никого, кто мог бы не просто с этим справиться, а хотя бы объяснить происходящее.

Куба никогда не получить Гуантанамо обратно. По крайне мере в письменной истории человечества, если забыть об огне ядерной войны, который пожрет документ о вечной аренде за три копейки. Это не излишнее преувеличение, а объяснение сложившихся обстоятельств. У Гаваны был единственный шанс получить эту территорию обратно, причем бесплатно в 1991 году. Исчезновение Советского Союза поселило в американские умы настолько странные и заковыристые иллюзии, что если бы кубинское правительство, выражаясь языком 30-х годов, «разоружилось перед империалистами», то американцы на волне эйфории вполне могли бы пересмотреть условия аренды. По большому счету, США эта база не была нужна с военной точки зрения, а уж сейчас тем паче. Закрытие «тюрьмы Гитмо» также могло повлиять на условия пребывания базы на Кубе, но только косвенно. Реально кубинские рыбаки никогда не смогут ловить тунца в заливе Гуантанома (а его там, по слухам, завались), согласно законам аренды даже рыбалка кубинцам в этом районе запрещена. Не то чтобы это мешало экономике, которая и так непонятно на чем построена, но все-таки раздражает.

А вот разговоры о передачи объекта России вообще из области фантастики. Он вообще России не нужен. Никакая это не база для подводных лодок, там нет адекватного порта, доков, системы снабжения, а заправляться можно и в Венесуэле. Да и зачем там база подводных лодок? Чтоб их накрыли из Флориды или просто заблокировали при выходе с Кубы? Повторять ошибки Хрущева и вытаскивать наступательное оружие «на задний двор» США никто не собирается. Это не соответствует ни концепциям современной войны, ни стратегии России, написанной на бумаге.

В США в последние несколько недель в разы увеличилось количество пропагандистских материалов «страшилок» на тему «российской угрозы». Угроза эта стала многовариантной и трудно объяснимой на карте. Это и гиперзвуковые ракеты, и спутники-убийцы, и новые морские системы, и вот теперь Гуантанамо. Примечательно, что все эти угрозы носят понятный американскому ВПК «стратегический характер». Массовая постановка «Арматы» на производство их не волнует это европейские проблемы, а вот два бомбардировщика, подлетевшие к Калифорнии, это дневной эфир всех основных телеканалов федерального охвата.

Теги:

Россия и США, военные базы, Куба, внешняя политика США, Гуантанамо, Филиппины

Закладки:.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на vz.ru