Правдивая история, рассказанная соучастником крушения

Детская загадка: что происходит с воздушным шаром, если в корзине один молится, другой старательно все фотографирует, а третий совершает какие-то странные движения вокруг газового баллона?Ответ: ШарокрушениеКогда хозяин небольшого агентства, где я тогда работал, сделал «предложение, от которого нельзя отказаться», — съездить с ним полетать на фестиваль аэростатов в Переславль-Залесский — беды ничего не предвещало. До этого у меня был опыт одного полета на воздушном шаре пассажиром, титул «граф Федоровский» (всем, кто поднимался в воздух на аэростате, присваивают дворянское звание) и самые лучшие воспоминания об этом деле. А тут — древний город, Плещеево озеро и все такое вместо недели работы. Почему нет?Экипаж подобрался довольно занятный. Наш шеф, он же пилот Сергей Александрович, мужчина лет пятидесяти, изящной комплекции и строго облика. Старпомом был возрастной коллега Николай: высокий, очень худой, но с большой окладистой бородой. Ну и 27-летний я в роли штурмана. Время: август 2009 года. Место: Переславль-Залесский.Стартуем всеВ фестивале участвовали два десятка шаров. С вечера заселились на турбазе, познакомились и довольно рано разошлись спать: первый полет завтра на рассвете.Утром колонной машин выдвинулись на открытое место. Предводитель фестиваля запустил специальный черный воздушный шарик с гелием, долго следил за его полетом, чтобы определить направление ветра на разных высотах, и, собрав брифинг, объявил точку старта, а также предполагаемый район финиша. На правах штурмана отметил оба места на карте, даже прочертил между ними линию. Снова загрузились в машины и поехали на просторную поляну, от которой ветер дул в нужном всем направлении.Сбросили корзину из кузова пикапа на землю, вытащили оболочку шара, растянули на земле, и, пока пилот монтировал газовое оборудование, стали гнать в нее воздух специальным вентилятором — все строго по инструкции. Когда наш шар стал похож на гусеницу, завалили корзину, прицепили стропы, зажгли горелку и стали греть воздух в оболочке.Вроде все делали правильно, не мешкали, но в какой-то момент окинул поляну взглядом: все готовы, только нас ждут.— Давайте быстрее, — прикрикнул пилот. — Чего копаетесь! И веревки подберите, чтобы не запутались!Наконец, воздух в оболочке нагрелся до нужных 90 градусов — именно при такой температуре шар может лететь, — аэростат оторвался от земли, перевернул корзину обратно дном вниз и попытался отправиться в небо с одним пилотом на борту. Хорошо, соседи заметили неладное, быстро схватили какую-то свисавшую с борта веревку и зацепили ее за фаркоп стоявшего рядом джипа.— Вы, это, аккуратнее, — кинули они нам на прощанье и убежали к своим воздушным судам. Мы с Николаем тоже поспешили забраться в нашу корзину.Аэростаты пыхнули горелками и один за другим пошли ввысь. Мы — тоже. Правда, забыли отцепиться от джипа, но кто-то на земле нашу оплошность вовремя обнаружил и быстро исправил. Летим!Урок физикиВ корзине аэростата стандартно стоят три газовых баллона, два с разных сторон подключены к горелке, третий ждет своего часа в стороне. Он резервный, когда до него доходит черед — продолжать полет нельзя, только аккуратно садиться.Такая «газовая схема» нужна по одной простой причине. Выходящий из баллона газ, по всем законам термодинамики, расширяется, поглощая тепло. При этом вентиль, которым шланг крепится к баллону, соответственно, перемерзает, и отвинтить его реально только спустя какое-то довольно продолжительное время, когда он отогреется обратно. Переключение между двумя основными емкостями с газом — задвижкой, прикрепленной под горелкой. Она свободно перемещается при любых условиях. То есть отработал первый баллон, заслонкой переключаешь горелку на второй и спокойно летишь, присматриваешь место посадки. К тому времени, когда газ снова начнет заканчиваться, вентиль на первом баллоне оттает, и его можно спокойно переставить на третий, резервный. Так должно быть. В теории.И еще: любое тело, поднятое над землей, обязательно на нее вернется. А вот грохнется или аккуратно приземлится — это зависит только от человека, особенно если он на этом теле вздумал летать.Падшие воздухоплавателиГрупповой полет воздушных шаров — это и с земли очень красивое зрелище, а уж из корзины — тем более. Да еще и антураж замечательный. Время — около семи утра, земля под нами только просыпается, а мы мерно проплываем над домами, огородами, дорогами, храмами, магазинами. В основном в небе тихо, только временами горелка громко фыркнет, подогревая воздух в оболочке, и снова наступает благодать.Я фоткал. Прилип к видоискателю фотоаппарата и снимал все подряд: и пейзажи, и соседние шары, и редких людей со смешно задранными головами внизу. Потом поднялись повыше, метров на 500, виды стали совсем грандиозные.— Знаете, я, наверное, должен был вам еще на земле сказать: это мой первый самостоятельный полет, — вдруг каким-то неожиданно тревожным голосом произнес пилот. — Мы, когда спешили, забыли второй шланг к горелке прикрутить и оставили его в машине. А теперь у нас закончился газ, и я не могу открутить шланг от баллона. Попробуйте вы, что ли...Попробовали — не получилось. Еще раз попробовали — точно никак.— В общем, у меня для вас три новости: одна плохая и две хорошие, — продолжил пилот. — Плохая: мы падаем. Первая хорошая: скорость падения аэростата — как у десантного парашюта — 5 метров в секунду. А вторая: у нас есть одно спасательное средство на борту — тридцатиметровый фал.— А фал-то нам как поможет? — удивился я.— Если на дереве застрянем, можно будет спуститься вниз.— Или пилота-неудачника повесить, пока высота позволяет, — кажется, я сказал это вслух.А дальше ничего особо не происходило: летели точно так же, как и до этого, только горелка не фырчала, и высота понемногу уменьшалась. Николай упал на колени и усердно молился Господу (никогда его в такой набожности не замечал), пилот безрезультатно пытался сдернуть примороженный вентиль, а я снимал хроники падающего аэростата. Когда еще такой сюжет получится запечатлеть? Сначала ветер нес шар на шпиль какой-то огромной антенны, но проскочили мимо. Дальше пошли частные дома. Об крышу одного из них нас боком корзины и приложило. Оттуда отбросило в огород на грядки с картошкой. Ветер затянул полусдутую оболочку на соседний заброшенный участок, накрыв ей заросли крапивы и малины.Выкатился из корзины, смотрю: сам цел, спутники — тоже. Ну и хорошо, побежал гасить купол, благо, одежда позволяла крапиву и кусты особо не замечать. А пилот пошел разбираться с хозяином дома, который был совсем не рад проснуться от нашего стука в крышу....Нам повезло: потери от крушения оказались только материальные: очень небольшую сумму принял в компенсацию хозяин дома, в который мы врезались, и еще надо было зашить порванную при падении оболочку. Пропустив один полет из-за ремонта, остальную программу фестиваля мы откатали. Тоже с приключениями: то забрались слишком высоко и улетели совсем не туда, где нас должны были подобрать, то чуть не снесли линию электропередач, то при посадке загнали корзину в такую яму посреди поля (откуда она там только взялась!), что потом пятью экипажами еле вытащили...В заключительный полет я идти отказался, потому как, если столько раз подряд повезло, то, наверное, хватит свою удачу эксплуатировать. Вместо меня пилот взял своего сына-подростка. У них попытка завершилась примерно на пятой минуте: парень начал истерить в воздухе, и Сергей Александрович поскорее завершил полет. Как ни странно, совершенно благополучно.

Подробнее читайте на aif.ru