Ценовая война на мировом рынке нефти, развязанная больше года назад арабскими странами ОПЕК, пока никак не может достигнуть цели, которую поставили ее организаторы - заставить других мировых производителей нефти, в основном Россию и США, уменьшить ее добычу и экспорт.

Объем мировой добычи и экспорта нефти, несмотря на постоянное падение цен, никак не хочет сокращаться и, судя по прогнозам, в ближайшем будущем будет находиться на достигнутом уровне.

То есть мировая нефтяная промышленность оказалась устойчивой (во всяком случае, пока) к низким ценам на сырье, поэтому можно сказать, что ценовая война проявила себя как не очень эффективный инструмент «дисциплинирования» конкурентов. Соответственно, не может не возникнуть вопрос: как же основным производителям нефти, не входящим в ОПЕК, удается удерживать добычу на существующем уровне, хотя очевидно, что при падающих доходах делать это очень трудно и совсем невыгодно?

Что касается способов, с помощью которых из сложившейся ситуации выкручиваются американские нефтяники, то мы их рассмотрим в другой раз, а сейчас основное внимание уделим адаптивным способностям российской нефтяной промышленности.

Хорошо известно, что после решения ОПЕК не снижать добычу, принятого летом 2014 года, мировые цены на нефть и нефтепродукты круто пошли вниз. Так, если в июле 2014 года российская нефтяная смесь Urals котировалась по $108-$110/баррель, то после решения ОПЕК ее цена стала быстро снижаться, дойдя к концу декабря до $56/барр. Весь 2015 год цена колебалась в интервале $45-$50/барр. , а в начале января 2016 года она провалилась ниже $34/барр. , и продолжает падать дальше.

Соответственно, экспортные цены на нефтепродукты повторили траекторию падения цен на сырую нефть. Так, цена автомобильного бензина упала с $750/тонна в июле 2014 года до 555/тонна в январе 2015 года, и до $463/тонна в ноябре 2015 года (последние доступные данные). Дизельное топливо, основной российский экспортный нефтепродукт, подешевело с $890/т. в июле 2014 года до $605/т в январе 2015 года, и до $456/т в октябре 2015 года. И, наконец, мазут с уровня $600/т упал до $390/т. , а потом и до $186/т. в ноябре.

Уже из этих данных следует, что столкнувшись с трехкратным падением цен экспорта сырой нефти, и двукратным - нефтепродуктов, нефтяные компании должны были бы сократить ее выпуск. Но они этого не сделали, на то есть следующие причины.

Во-первых, у российской нефти достаточно низкая себестоимость добычи. Так, по крупным нефтяным компаниям издержки варьируют от $3,5/бар. до $4,5/бар. , что существенно ниже, чем у многих иностранных конкурентов. Во-вторых, расходы по перекачке и перевалке нефти по системе нефтепроводов «Транснефти» относительно невелики. Так, в первой половине 2015 года стоимость транспортировки тонны нефти от месторождений до западной границы/морских портов в среднем обходилась в 1145 руб. , а во второй половине - в 1186 руб. И, наконец, в-третьих, девальвация рубля компенсирует падение валютных доходов от экспорта, поэтому рублевые доходы нефтяников остаются прежними.

Однако эти факторы, хотя и играют важную роль, отступают на задний план перед другим обстоятельством - организационной структурой нефтяных компаний. Дело в том, что большая часть нефти в России добывается вертикально-интегрированными компаниями (ВИНК),у которых добыча, переработка, транспортировка и реализация нефти и нефтепродуктов объединены в одну производственно-сбытовую цепочку. Поэтому динамика цен на сырую нефть им почти безразлична, так как, во-первых, перерабатывающие подразделения покупают сырье у добывающих подразделений по себестоимости добычи и транспортировки (плюс некоторая прибыль), а не по ценам мирового рынка; и, во-вторых, сбытовые подразделения продают нефтепродукты по текущим розничным ценам, которые меняются не так сильно (или вообще не меняются), как цена сырой нефти.

При этом надо отметить, что если бы сегмент переработки и сбыта нефтяных компаний был бы локализован только на территории России и стран СНГ, то тогда эффект от горизонтальной интеграции был бы не очень большим, так как внутрироссийские розничные цены гораздо ниже европейских. Но поскольку часть перерабатывающих мощностей и сбытовой сети ВИНК находится за границей, в Европе, то это резко повышает их финансовую устойчивость, так как цены на европейских бензоколонках сильно отличаются от российских. И если они сейчас и снижаются, то далеко не в той пропорции, как цена нефти.

По данным статистических служб Евросоюза, динамика цен на основные нефтепродукты за последние полтора года выглядит следующим образом (все цены приводятся без акцизов и пошлин). Бензин Euro-super 95 в июне 2014 года стоил 68 евроцентов за литр, дизельное топливо - 69 евроцентов/литр, мазут (для отопления помещений) - 50 евроцентов за килограмм. В декабре 2015 года цены были следующие: бензин - 45 евроцентов (снижение на 33%), дизель - 43 евроцента (минус 38%), мазут - 26 евроцентов (падение почти в 2 раза).

Как хорошо видно из этих данных, падение розничных цен нефтепродуктов гораздо скромнее, чем падение цены сырой нефти. Тем более, что сейчас приходится сравнивать относительно высокие летние цены с относительно низкими зимними, из-за чего степень их падения может быть несколько преувеличена. Поэтому тем компаниям, которые имеют в своем составе НПЗ и сбытовые сети в Европе, было достаточно просто застраховаться от непредсказуемой динамики стоимости углеводородного сырья. В валютных доходах они, конечно, тоже потеряли, но их потери несравнимы с потерями тех компаний, которые реализуют только сырую нефть.

Естественно, подобного рода страховка может действовать в ситуации, когда объемы переработки сырья будут достаточно большими. Так, на сегодняшний день, российские компании располагают в Европе следующими мощностями. У «Роснефти» есть контроль над четырьмя НПЗ в Германии, которым она поставила 21 млн. тонн (в 2014 году), и над НПЗ в Италии, мощность которого равна 15 млн. тонн в год (доля «Роснефти» - 21% - составляет 3 млн. т. ). У «ЛУКойла» есть контроль над четырьмя НПЗ (в Румынии, Болгарии, Италии и Нидерландах), которым компания поставила 21 млн. т. сырой нефти (в 2014 году). И, наконец, у «Газпром нефти» есть НПЗ в Сербии мощностью 2,7 млн. тонн.

Далее, кроме прямого контроля нефтяных компаний над НПЗ, существует еще и косвенный контроль, который осуществляют формально независимые трейдерские компании. В России такой компанией является хорошо известный трейдер Gunvor, владеющий НПЗ в Германии (5,5 млн. т. ) и Бельгии (5,4 млн. т. ). Этот трейдер, по сообщениям из разных источников, занимается реализацией нефти, добываемой компанией «Сургутнефтегаз».

Таким образом, из этого списка хорошо видно, что российские нефтяные компании располагают в Европе перерабатывающими мощностями на 58 млн. тонн сырья. В абсолютном размере это, конечно, неплохая сумма, но с учетом общего объема поставок российской нефти в Европу (в 2015 году - около 177 млн. т. ), удельный вес переработки на собственных НПЗ составляет только 33%, что, конечно, решает вопрос страхования от колебания цен сырья далеко не полностью.

Видимо поэтому российские компании решили не останавливаться на достигнутом и собрались увеличить свое присутствие в сегменте нефтепереработки. Так, по сообщениям прессы, австрийская нефтяная компания OMV готовится выделить НПЗ в Швехате (Нижняя Австрия) и Бургхаузене (Южная Германия) в отдельные компании, чтобы позволить «Газпрому» приобрести в них миноритарные доли. Мощность НПЗ в Швехате составляет 9,6 млн. тонн, НПЗ в Бургхаузене - 3,8 млн. тонн. Gunvor, в свою очередь, хочет купить долю в НПЗ в Роттердаме мощностью 4,4 млн. т. При этом «Газпром» вообще не будет платить наличными за эти НПЗ, так как сделка будет оформлена как обмен активами - переработка в Европе на запасы сырья в России.

То есть эти сделки, в пределе, дадут еще около 18 млн. тонн перерабатывающих мощностей, что позволит поднять удельный вес в общем объеме российского нефтяного экспорта до 43%.

Но приобретение этих активов - дело будущего, а сейчас недостаток европейской переработки российские нефтяники компенсируют экспортом нефтепродуктов, в основном дизельного топлива и мазута. За январь-ноябрь 2015 года экспорт дизельного топлива составил 47 млн. тонн. , мазута - 82 млн. т. , за 2014 год - 47 млн. т. и 87 млн. т. соответственно. И если это топливо реализуется через свою сбытовую сеть, то разница между низкой экспортной ценой и относительно высокой розничной ценой тоже попадает в распоряжение компаний-экспортеров.

Из всего вышесказанного становится понятным, почему российские нефтяные компании неплохо себя чувствуют даже в самый разгар ценовой войны. Но при этом возникает еще один вопрос: почему российская экономика не чувствует получение стабильной валютной маржи от реализации нефтепродуктов на европейском рынке, и все внимание хозяйственных агентов концентрируется только на ценах на сырую нефть?

Вся проблема заключается в том, что разница между экспортной ценой углеводородов, и ценой реализации нефтепродуктов на европейском рынке, строго говоря, является не доходом от экспорта из России, а доходом от операций за границей, так как за границей эта разница полностью создается. Поэтому доход, от реализации нефтепродуктов оседает на счетах компаний-трейдеров в местах его получения, а не переводится на территорию России, на счета компаний-экспортеров.

Соответственно, в российском платежном балансе валютная маржа, полученная за границей, в лучшем случае может отражаться только как прирост внешних активов, а не как экспорт, и то, если компания-трейдер является российским юридическим лицом. Но если она является иностранным юридическим лицом или если российский экспортер углеводородов действует через иностранного посредника, то эти средства в платежном балансе вообще никак не отражаются, и, таким образом, вся полученная валютная маржа просто исчезает от наблюдения, как будто она испарилась, хотя она вполне реальная и даже очень весомая.

Аналогичные превращения происходят и с доходами государственного бюджета. Если при высокой цене нефти и нефтепродуктов компании-экспортеры платили высокие экспортные таможенные пошлины, то теперь, после падения цен, снизились и таможенные платежи. Но при этом как раз вследствие падения цен у перерабатывающих и сбытовых сегментов ВИНК, находящихся в Европе, выросла маржа и, соответственно, платежи налогов в бюджеты тех стран, где они находятся. Впрочем, у компаний с государственным участием падающие меньше ожидаемого доходы отразятся на размере дивидендов, которые может получить госбюджет.

Поскольку валютная маржа от реализации нефтепродуктов на европейском рынке там же и накапливается, то никакого существенного влияния на внутрироссийский валютный рынок и на состояние государственного бюджета она не оказывает. Потому российская экономика вынуждена ориентироваться на цену сырой нефти.

Примечание

Поскольку мы понимаем, что российских читателей больше волнуют цены на топливо по конечной розничной цене, по которой они продаются на бензоколонках (то есть включающие акцизы и пошлины), мы приведем и их тоже (данные на 11 января 2016 года; средние по странам ЕС).

Euro-super 95

Дизельное топливо

мазут

евро/литр

евро/литр

евро/кг

Цена, включая налоги и пошлины

1,27

1,08

0,27

Налоги и пошлины

0,84

0,68

0,04

Цена без налогов и пошлин

0,43

0,40

0,23

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru