Мы публикуем второй фрагмент книги «Очерки начальной Руси» доктора исторических наук, члена-корреспондента Национальной академии наук Украины, старшего научного сотрудника Института истории НАН Украины, участника проектов «Полит.

ру» и «Полiт. ua» Алексея Петровича Толочко. Книга выходит в 2015 г. в киевском издательстве «Лаурус». Большую известность не только в профессиональных, но и в широких кругах получила вышедшая в 2012 г. в этом же издательстве книга Алексея Петровича «Киевская Русь и Малороссия в XIX в. ».

См. также:

История Руси без Повести временных лет

Подобно Киевской Руси на рубеже IX-Х веков, Компания Гудзонова залива была основана в конце XVII века группой частных инвесторов с целью разведать и освоить богатые пушниной территории нового света. Как и будущее Киевское государство, Компания Гудзонова залива начала довольно скромно, основав первоначально единственный форт среди огромной и малозаселенной территории, но со временем превратилась в суверена необъятной страны, простиравшейся от Атлантики до Тихого океана. Компания неустанно продвигалась вглубь континента, открывая все новые речные пути, основывая фактории и форпосты, приобретая контроль над территориями и принуждая туземное население признавать свое господство. Она правила сетью укрепленных опорных пунктов и торговых факторий, содержала собственную армию, выпускала собственные денежные знаки и располагала собственными подданными. Служащие Компании - торговые представители и ловчие - были пришлыми чужаками, но они были предприимчивы и стяжательны, готовы рисковать, а, главное, обладали технологиями, намного превосходящими те, что были известны туземцам. Именно это, в конечном счете, и предопределило успех Компании. Она успешно собирала урожаи пушнины, а также всего, что можно было переправить в Европу и с прибылью продать на тамошнем рынке. В обмен Компания предлагала туземцам мушкеты, шерстяные одеяла и табак. Когда Компания Гудзонова залива, в конце концов, уступила в 1868 году свои суверенные права Британской короне, она представляла собой третью по величине страну в мире.

Компания Гудзонова залива была образована 2 мая 1670 года королевским дипломом, который гарантировал ей монопольную торговлю пушниной на всех территориях, где реки впадали в Гудзонов залив. Эти точно неочерченные пространства стали известны как «Земля Руперта», по имени первого губернатора компании кузена Карла II принца Руперта, и насчитывали 4 млн квадратных километров. За эти владения компания обязывалась платить английскому королю дань в виде двух оленьих и двух бобровых шкур в случае, если монарх или его наследники лично (т. е. в «полюдье») будет посещать «Землю Руперта». Между 1668 и 1717 годами Компания Гудзонова залива построила шесть своих опорных пунктов на побережье Гудзонова залива, а в 1774 году была построена первая фактория в глубине континента - Форт Йорк. В течение зимы индейцы и трапперы заготавливали пушнину. Затем они - на лодках или пешие - прибывали к факториям компании и там продавали ей добычу. Пушнину, главным образом шкурки бобра, Компания Гудзонова залива обменивала на различные товары: ножи, бусы, иглы, посуду, но наиболее известным и распространенным (60 процентов от общей стоимости) товаром были шерстяные одеяла (так называемые Hudson’s Bay point blankets). С конца XVIII века был установлен всеобщий эквивалент, согласно которому вся пушнина - шкурки белки, выдры, лося - оценивалась в единицах счета, называемых made beaver (равная стоимости готовой к обработке шкурки бобра высокого качества). Позднее компания ввела монеты с тем же названием для обмена на пушнину и все другие товары.

Через сто лет монопольного господства, у Компании Гудзонова залива появился серьезный конкурент: образованная в 1784 году Северо-Западная компания с центром в Монреале. Конкуренция была жестокой и постепенно переросла в настоящую войну, от которой страдали обе компании. В 1821 году они вынуждены были объединиться, создав невиданное по размаху предприятие в торговле пушниной. Вопреки этому объем капитала и количество персонала Компании Гудзонова залива оставался достаточно скромным. Между 1670 и 1863 годами контроль над компанией осуществлял узкий круг людей, принадлежащих к нескольким семьям, и состав этой группы с течением времени изменялся несущественно. В королевском дипломе 1670 года было перечислено семнадцать совладельцев компании, и к 1822-му их количество возросло только до шестидесяти четырех. В последующее время количество совладельцев увеличивалось - 216 в 1838-м, 252 в 1853-м - но контроль оставался в руках тесно сплоченной группы людей, объединенных длительными связями и родственными отношениями. Невелик был и персонал компании. С 1821 года в ней насчитывалось двадцать пять главных факторов и двадцать восемь главных торговцев, получавших доли в прибыли по завершении года. Им подчинялись служащие по контракту, включавшие в середине 1830-х годов 398 европейцев, 283 метиса, 558 канадцев и 55 выходцев из Сандвичевых островов. Полторы тысячи человек обеспечивали торговые операции на территории в 3 тысячи квадратных миль. Главным источником рабочей силы для компании были выходцы из Шотландии, в особенности беднота с Оркнейских островов.

Компания скандинавских купцов Киева и Компания Гудзонова залива начали весьма сходно, и в течение первых ста с лишним лет их истории развивались похожим образом. Их судьбы, однако, оказались различны. Киев превратился со временем в одно из значительнейших государств христианского мира, от которого ведут свою генеалогию несколько современных наций. Компания Гудзонова залива теперь известна прежде всего как сеть канадских универмагов.

Разительный контраст исторических судеб, однако, не должен заслонять очевидных и отнюдь не поверхностных аналогий, которые было бы весьма полезно учитывать исследователям раннесредневековой Восточной Европы. Вероятно, наиболее важным уроком такого сопоставления оказывается очевидный факт: государства не всегда возникают как изначально политические организации и не обязательно мыслятся, даже самими основателями, как обладающие суверенитетом, проводящие некую осознанную политику или осуществляющие власть над населением или территорией. На еще неразведанных ничейных территориях, вдалеке от непосредственного контакта с устоявшимися государственными образованиями, могут возникать и длительное время существовать образования, представляющие собой и не государство, и не чисто коммерческое предприятие. Сердцевиной и смыслом существования подобных образований есть деловая активность, поиски выгоды, экономическая эксплуатация ресурсов и рынков. Как правило, это так называемая «дальняя торговля». Однако само существо подобного рода занятий во фронтирной зоне и необходимость выживания среди местного населения, зачастую враждебного, понуждает прибегать к определенному насилию и принуждению. Тонкий баланс между насилием и взаимовыгодным обменом с туземцами всегда является основанием «дальней торговли». Но в случаях, когда в торговлю вовлекаются специфические товары - например, рабы - военное сопровождение коммерции приобретает все большее значение.

Входя в контакт с устоявшимися государственными традициями, «торговые компании» пытаются объяснить себя в терминах, принятых и приемлемых внутри этих традиций. Их послы при дворе какого-нибудь монарха могут, к примеру, описывать своего вождя как «правителя» и говорить о его «подданных». Однако необходимо длительное воздействие чужеродных идей, чтобы купцы-воины стали всерьез думать о своей экономической зоне как о государстве, о себе как о князьях, а о своих туземцах как о подданных.

Компания Гудзонова залива - наиболее яркая аналогия, так как действовала на пространствах, где - подобно Восточной Европе раннего средневековья - не существовало территориальных государств или стабильных центров политической власти. По сути, следствием деятельности компании впервые в истории этой части мира и оказывались подобные структуры. Но так же поучительными могут оказаться другие колониальные компании Нового времени, в особенности британская и голландская Ост-Индские компании. Официально основанное в 1600 году частными акционерами, товарищество британских купцов, Почтенная Ост-Индская компания, как оно стало впоследствии именоваться, получило привилегию на монопольную торговлю с Ост-Индией. Компания торговала хлопком, шелком, индиго, селитрой, чаем и опиумом. Постепенно она стала править огромными территориями в Индии, осуществляя военную и административную власть, вела экспансионистские войны, собирала подати с подвластного населения, имела свой военный флот и даже флаг. В 1612 году Ост-Индская компания получила позволение от Великого Могола основать свою первую торговую факторию в Сурате, а в 1640-м другой индийский правитель разрешил основать еще одну в Мадрасе. К концу XVII века компания получила еще несколько территорий, включая остров Бомбей и факторию Калькутта в устье р. Ганг. Долгое время компания не обладала никакими суверенными правами: ее владения находились в той или иной зависимости от различных правителей субконтинента. Не всегда отношения были дружелюбными. Расширяя свои операции и продвигаясь вглубь Индийского субконтинента, Ост-Индская компания, естественно, встречала сопротивление местных владетелей и вынуждена была преодолевать его военной силой. Распространение владений Почтенной компании осуществлялось либо путем прямой аннексии индийских княжеств, либо благодаря тому, что князья признавали сюзеренитет Компании в обмен на автономию в управлении и военную защиту.

Ост-Индская компания была национализирована в 1858 году, а ее владения («Радж») перешли под прямое управление Британской короны. К этому времени она была de facto правительством бóльшей части субконтинента, осуществляя военное и гражданское управление, собирая налоги с подвластного населения, прокладывая железные дороги и устанавливая телеграфное сообщение. При этом Ост-Индская компания никогда так и не стала собственно государством: серией парламентских актов она была поставлена под контроль и суверенитет Британской короны.

Не менее впечатляющей, в особенности на начальном этапе, была история голландской Ост-Индской компании, возникшей всего двумя годами позже, в 1602-м для монопольной торговли специями с Молуккским берегом, но со временем ставшей основным торговцем также с Японией и Китаем. В 1603 году был основан ее первый торговый пункт - Бантен на западном побережье Явы, в 1611-м - следующий, Джакарта (Батавия), ставшая впоследствии столицей. В течение следующих двухсот лет компания приобрела дополнительные порты и торговые фактории, а для их защиты реквизировала окружающие территории. Коммерческая выгода (в отличие от территориальной экспансии британцев) была гораздо более существенным компонентом в деятельности голландской Ост-Индской компании. Предприятие было чрезвычайно прибыльным: компания платила акционерам, в среднем, 18 % годовых в течение двухсот лет. Тем не менее, для обеспечения своей торговли и удержания ее монопольного статуса компания также развивала «государственные» институты: она вела войны, содержала частную армию и огромный флот (10 тысяч солдат и 40 военных судов в 1669 году), обладала правом заключать международные договоры, чеканить монету и основывать колонии. В своих владениях компания была полным распорядителем жизни и смерти подданных: имела право суда и даже казни преступников. Голландская Ост-Индская компания оказалась также существенным демографическим инструментом: до конца XVIII века она переправила в свои владения около миллиона европейцев. Как и ее британский аналог, голландская Ост-Индская компания, будучи фактическим государством, не обладала полным суверенитетом и, разумеется, так государством и не стала. Когда она обанкротилась и была распущена в 1800 году, ее имущество перешло к правительству, составив основу колониальных владений Нидерландов.

Еще одна голландская компания, Вест-Индская, была образована в 1621 году с правом монопольной торговли с Вест-Индией (т. е. Карибскими островами). Ей, кроме того, была гарантирована юрисдикция над работорговлей между западной Африкой и Америками (Бразилией, Карибскими островами и Северной Америкой). Начальный этап оказался довольно успешным: компании удалось основать многочисленные торговые фактории и колонии на Североамериканском побережье, Антильских островах, в Суринаме, Гаяне и Бразилии. Как и другие колониальные компании, эта также вела войны с конкурентами, захватывала территории, осуществляла юрисдикцию над подданными. Для нашей темы она представляет специальный интерес, прежде всего, двумя главными своими занятиями: налаживанием работорговли и морским пиратством, которое даже оказалось наиболее выгодным источником ее доходов. Флот компании нападал и брал штурмом береговые укрепления португальцев в Африке и Южной Америке, а наиболее известным эпизодом такого узаконенного пиратства стал захват в 1628 году у берегов Кубы испанского «серебряного флота».

Эти три примера могут показаться довольно далекими от истории средневековой Восточной Европы, да и аналогии, разумеется, можно проводить только до известного предела. Они (примеры) однако должны утвердить одну мысль: в европейской истории был период, довольно близко к современности, когда из частных коммерческих предприятий вырастали квази-государства, ничем, фактически, не отличающиеся от настоящих государственных образований. Конечно, у колониальных компаний не было шансов превратиться в полноправные независимые государства и порвать всякую связь со своими метрополиями. Но, по существу, единственное, чего им для этого не доставало - легитимности. Случись эти истории в раннем средневековье, харизматический род правителей или даже один энергичный завоеватель, ставший во главе компании, могли бы привести к совершенно иному финалу.

Второй урок состоит в том, что подобные «компании-государства» довольно длительное время существуют без территории. Все, что необходимо для их успешного функционирования - сеть фортов и торговых факторий, над которыми компания осуществляет контроль и которые, по существу, являются ее «территорией», а также флот, обеспечивающий надежное и быстрое сообщение между опорными пунктами. Гораздо более существенной для «компаний-государств» оказывается harvesting area, зона, где собираются те ресурсы (рабы, пушнина или пряности), которые представляют для «компании-государства» жизненный интерес. Организация и расширение ресурсной зоны осуществляется не только путем создания экономической заинтересованности у туземного населения, но также заключением союзов с местными племенами или царьками, принуждением их к признанию гегемонии компании или, при необходимости, прямым военным давлением. К созданию протяженных территорий «государства-компании» приступают спустя век-полтора после возникновения и, как правило, в ответ на неизбежно чинимые препятствия или сопротивление.

Следует оговориться. Европейские компании действовали от имени метрополий и в выгодах метрополий, выступая одним из инструментов западного колониализма. Этот колониальный аспект наша аналогия не предполагает. Русы не были эмиссарами некоего «заморского» центра, его коммерческим или военным продолжением. Торговые сообщества Восточной Европы были сами себе и «метрополией», и «колонией» в одном лице.

Колониальные компании Нового времени - намеренно дерзкая аналогия для раннего Киевского государства, призванная максимально резко обнажить eго главные черты первых ста лет существования. Но исследователи средневековья не должны быть особенно шокированы таким сравнением. Ведь им хорошо известны и военно-политические образования без территории (как, например, береговые государства викингов на Британских островах), и торговые предприятия, переросшие в огромные империи (как, например, Генуя и Венеция). Современному сознанию привычно мыслить государство как непременно сплошную территорию, цветное пятно на карте. Но прежде, чем развернуться в территориальные государства, человеческие сообщества, судя по всему, могут принимать различные формы, среди которых «государство» не обязательно есть изначальная. Некоторым из сообществ удается перешагнуть на следующую ступень, и тогда их первые шаги начинают ретроспективно восприниматься как «образование государства». Другие прекращают существование, так и не освободившись от первоначального назначения (коммерции, пиратства, работорговли), и тогда их истории заносят в иные разделы учебников. Воспринимать все эти ранние образования как «государства», а их повседневную деятельность - торговлю, грабительские набеги - как политические действия - не более чем привычка ума. Исход еще не предопределен и нет никакой социологически неумолимой предзаданности в том, что сообщество купцов и разбойников превратится в территориальное государство. Только какие-то особые стечения обстоятельств, иногда даже случайные события, могут послужить переломным моментом, после которого начинается иное развитие, в сторону государства.

В течение IX и большей части Х века на территории Восточной Европы успешно действовали различные сообщества скандинавских купцов-воинов, известных из современных источников как русы. Мы крайне мало (если не сказать - ничего) знаем о формах их организации, численности и длительности существования. Нам доступны, преимущественно, лишь материальные следы их деятельности в виде «скандинавских древностей», которые в археологической литературе теперь принято интерпретировать как сеть факторий, обеспечивавших «дальнюю торговлю» между Скандинавией и Востоком вдоль главных речных путей Восточной Европы. Вопреки устоявшейся тенденции рассматривать эту сеть как единое целое, уже сам ее масштаб - общая протяженность в тысячи километров, количество «факторий», их изолированность и расстояния между ними - оставляют мало сомнений в том, что люди, населявшие эти пункты, были организованы в сообщества гораздо более локального масштаба, чем принято считать. Вероятно, не существовало единой руси, но в Восточной Европе до поры было достаточно места для различных групп русов, еще не объединенных какой-либо общей властью или целью. Из этих, вероятно, многочисленных сообществ только два попали в поле зрения письменных источников. В 920-х годах арабский путешественник Ибн Фадлан встретил и наблюдал группу русов на Волге. Другая группа русов известна нам из более-менее одновременных византийских документов: сочинений Константина Багрянородного и византийско-руских договоров. Это те, что действовали на Днепре и сделали своим центром Киев. Общее впечатление о них - сходное. И «волжская», и «днепровская» группы представляют собой сообщества сравнительно небольшого размера; состоят из людей «военных», но главным занятием своим считающих торговлю; обе группы уже достаточно «локализированны»: это не мужские сообщества, не армии викингов, но «гендерно симметричные» коллективы, включающие значительное число женщин. Надо думать, сходным образом были построены и те группы русов, о которых современные письменные источники сведений не сохранили, потому что их центры (в Ладоге, Приильменье, на Верхнем Днепре) были слишком отдаленны от наблюдателей, слишком в глубине континента. Впрочем, династическое предание киевских князей, общему смыслу которого можно доверять, сохранило свидетельство о еще одной самостоятельной группе скандинавов, с центром в Полоцке, просуществовавшей до конца 970-х годов и контролировавшей, по всей видимости, путь «в варяги» по Западной Двине. Летопись даже называет имя их главаря - Рогволд.

Из всех, только киевской группе русов удалось со временем развить военную и политическую организацию, а во второй половине Х века подчинить или ликвидировать другие локальные сообщества русов с их автономной «дальней торговлей», а также многочисленные славянские «племена» Восточной Европы. Но в первой половине Х века подобный итог еще далеко не очевиден и даже труднопредполагаем: все, к чему стремятся киевские русы - торговля с Византией, и никаких попыток расширить свою территорию за пределы Киева они не предпринимают. Можно спорить, были ли у всех групп русов равные шансы на успех (вероятно, нет), но очевидно, что какое-то время они развиваются сходным образом и только специфические условия, в которых оказались киевские русы (и только с какого-то определенного момента), стали подталкивать их к тому, чтобы конвертировать свое растущее экономическое и военное преимущество в политическую власть и территориальную экспансию.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru