Бывший боец «Вагнера» рассказал aif.ru как спасал штурмовиков в районе Клещеевки и Часова Яра

Фронтовик Егор Карин по возрасту годится мне в сыновья — 28 лет: не двухметровый «качок», а обычный парень с соседнего двора. Казалось бы, какой из него штурмовик. Но за плечами у Егора такое, что от рассказов кровь стынет в жилах.Разговор с Егором Кариным как раз и начался с того, что на войне всё решает случай, поэтому прятаться от смерти бесполезно.«Лезть в пекло и рисковать без необходимости не стоит, — считает Егор. — Впрочем, как и дрожать от страха. На войне надо просто работать».По словам бойца, попасть под раздачу на войне проще простого: и глазом моргнуть не успеешь, как тебя ухлопают не только на «передке», но и в глубоком тылу. А страх преодолим, если на нем не зацикливаешься, а делаешь свое дело.Егор — штурмовик, прошедший «мясорубки» (как написано на одной из его наград) в Бахмуте и Соледаре в составе «Вагнера». Он мог погибнуть десятки раз, но судьбой было отведено, чтобы израненный, лишившийся ноги фронтовик вернулся домой.Найти свое место на «гражданке», даже если ты участник СВО, нелегко, но Егору и тут повезло. Наверное, было предопределено свыше, что на пути Егора Карина встретятся именно те люди, для которых жизнь штурмовика и судьба ветерана СВО не пустой звук...Снег войны: черный и горькийДекабрь 22-го. Начало фронтовой жизни едва перешагнувшего 25-летний рубеж парня совпало с самыми кровопролитными боями в районе Соледара. По рассказам Егора, несколько недель военной подготовки, «обживание» в окопах вблизи передовой — и в бой.«Хотел попасть в штурмовики, но жестко простудился, ещё до того, как прибыли на передовую. Я скрывал, кутался в одежды, боялся, что не возьмут в "контору" (ЧВК "Вагнер" — ред.), но в окопах всё усугубилось», — рассказывает Егор.Мороз и ветер, пронзающий до костей, сделали свое дело: температура под сорок, рвота, и бойца отправили в лазарет. Только оклемался — сразу попросился на передовую.— Доктор зашел в палату и спрашивает: «Кто на войну?» Я тут же: «Меня возьмите».— Взяли?— Взяли. Но не в штурмовики, а в группу эвакуации. Сейчас можно сказать — повезло. Вся группа новобранцев, с которой я заехал в отряд, пошла в бой, и почти никто живым не вернулся. А наша задача была — эвакуация раненых. Я тогда подумал, как я такой мелкий доходяга буду тяжелых «трехсотых» таскать.— Таскал?— Конечно, за носилки возьмешься, руку сожмешь что есть сил и тащишь по «открытке» (открытая местность — ред.). Идешь, рот сухой, пить хочется, загребешь рукой снега вместо воды, а он черный и горький от покрывшего его слоя пороховой гари от постоянных обстрелов. В голове звон, руки отрываются, их «арта» или танк работает по тебе, но раненых надо вынести. Прешь и думаешь: «Убьют или не убьют?»Украинский танк стал нас закапыватьВ первый же выход за ранеными группа Егора на обратном пути попала под танковый обстрел. С тяжелыми «трехсотыми» на носилках они шли через открытое поле, затем продирались сквозь низкий, но плотный кустарник, как лоси, метко заметил Егор.«Идем по "открытке", а в это время прилет из танка. Мы, как могли, ускорились, а танк продолжает накидывать. Взрыв — и один из наших лёг. Рядом были старые украинские окопы. Мы туда. "Трехсотого" не бросили, затащили с собой. Танк продолжил бить по окопам. Хорошо так лупит — точно. По "радейке" (рация — ред.) передают, чтобы уходили, иначе танк нас зароет в траншеях», — Егор рассказывал, но по его взгляду чувствовалось, что он вновь переживал события той ночи.— Страшно было, когда танк бил? — спросил военного, хотя понимал, что вопрос звучит как-то наивно, словно у школьника на встрече с фронтовиками.— Что-то сжималось, но паники не было, — обыденно ответил Егор, словно о чем-то разумеющемся. — Когда танк на время замолк, я подполз к нашему бойцу из группы, который остался в поле после первого взрыва. Там буквально 10-15 метров от окопа. Он был «двухсотый». У парнишки глаза закатаны и ни одной раны. Наверное, взрывной волной разорвало всё внутри. Я посмотрел номер его жетона — и назад в окоп. Только заскочил, танк снова стал бить по нам.Адский бадминтон и дыхание смертиЕгор рассказал, что через некоторое время к ним прорвалась ещё одна группа эвакуации, и все вместе они смогли вырваться из-под огня и вынести раненого. Это вполне рядовой случай, как объяснил боец. По его словам, ходить всё время приходилось по «открытке», и противник бил по группам эвакуации постоянно.«Идешь в полный рост по полю, словно гуляешь, а над тобой бадминтон туда-суда: мины, танк, артиллерия. Помню, присели передохнуть за пригорочком, тут их танчик как шарахнет, здоровенный осколок вдоль наших ног с гулом таким "фу-у-у-х" и пролетел. Чуть не покосило нас. А мы даже не дернулись. Покурили и дальше пошли», — рассказал Егор, а я подумал: «Будто не со смертью разминулся, а на трамвай опоздал».Егор словно прочитал мои мысли и добавил: «Если там всем пулям и взрывам кланяться, то приказа не выполнишь».Боец рассказал, что в эвакуации работал недели две, а затем сам попросился в штурмовой отряд.Первый штурм — первое ранениеПервый бой в составе штурмовой группы Егор Карин принял при накате на позиции ВСУ в районе поселка Красная Гора. Бой для него был скоротечным, там он и получил свое первое ранение.«Я самого поселка не видел. Помню огромный террикон, что-то вроде песчаного карьера, и окопы. Мы только поднялись, как по нам со всех сторон пошла стрельба, и меня сбросом "затрехсотило", перебило руки», — объяснил Егор, что произошло во время первого для него штурма.Спустя неделю в госпитале он уже рвался на передовую. На сращивание костей левой руки ушло два месяца, и когда Егор вернулся в подразделение, их часть уже стояла под Бахмутом (Артемовском).Штурмовую группу, в которую попал Егор, отправили на передовую. По его рассказу, на марше их, судя по всему, засекла вражеская «птица». Егор вспоминает яркие короткие всполохи, словно сработала вспышка на фотоаппарате, и тут же пошли прилеты украинских 82-мм мин. Били кучно и точно. Несколько бойцов ранило, среди них и Карина. Осколок пробил каблук берца и застрял в пятке.«Слава Богу, кость не повредил, а только порвал сухожилия», — рассказал Егор, уточнив, что так закончилась его первая командировка. Последние месяцы он провел на реабилитации в Анапе.Дорогой смерти ради жизниВо второй контракт Егор вновь попал на бахмутское направление. Хоть противник и оставил Бахмут, но оборону к западу и в районе Клещеевки и Часова Яра держал жестко. Егор был назначен в группу эвакуации. По его словам, «трехсотых» там приходилось вытаскивать по «дороге смерти», которая круглосуточно контролировалась украинскими дронами и насквозь простреливалась.Буреломы из деревьев, сожженная техника, истлевшие трупы со старых сражений и кругом всё засыпано кассетными боеприпасами.«"Лампочка" (кассетный суббоеприпас, внешне напоминающий цоколь для лампочки, — ред.) лежит, идешь и думаешь — сработает или нет. Кто-то проходит нормально, а кому-то стопу отрывает. Там всё очень жестко», — объяснил Егор.Военнослужащий рассказал, что ожесточенность боев на часовоярском направлении зашкаливает. У противника там собраны даже женские беспилотные подразделения, которые работают по группам эвакуации: добивают раненых гранатами, сбрасывают на «трехсотых» и «двухсотых» зажигательные заряды.Группам эвакуации приходится работать в таких условиях, где, как выразился Егор, «все против тебя». Во время одной из эвакуаций раненых, отбиваясь от вражеских дронов, Егор наступил на «лампочку», и ему оторвало стопу. В последний момент, уходя от атаки дрона с оторванной стопой, нырнул в окоп, остановил кровь и вколол обезболивающее. На приказ о срочной эвакуации по рации объяснил командованию, что выйдет через сутки, когда небо станет чище, чтобы не подставлять ребят под удар украинских «эфпивишек».По «хорошей погоде», как объяснил Егор, когда пошел дождь, и дронов противника в небе было не очень много, его вывели на точку эвакуации.Толстеть нельзя, а работать нужноНогу Егору ампутировали ниже колена. Но, судя по тому, как он об этом рассказывает, создается ощущение, что парень совершенно не унывает. Рассказывает, что протез удобный. На нём и ходить спокойно может, а самое главное — на машине ездить.На вопрос, трудно ли жить с протезом, Егор объяснил, что главное — это не толстеть и не худеть, чтобы протез не надо было переделывать каждый раз. Но, судя по Егору, толстеть ему некогда.После того как он выписался из госпиталя, он купил себе машину и ездит на ней не только у себя в Солнечногорске, но и даже в Москву. Он даже похвалился, что при том, что он любит скорость, с поездок в Москву и обратно штрафов не привозит. Это, конечно, круто.На вопрос, смог ли Егор уже найти работу, он ответил, что пока нет, но у него есть интересное предложение. Разговор с Егором Кариным мы вели в офисе Ассоциации ветеранов СВО города Солнечногорска, поэтому ситуацию с «предложением» тут же разъяснила заместитель главы г. о. Солнечногорска Виктория Куракова.«В гараже администрации пообещали найти машину под Егора, — объяснила Виктория Куракова. — Вопрос о его трудоустройстве сейчас рассматривается. Нам такие люди нужны».

Подробнее читайте на aif.ru