фото показано с polit.ru

Мы публикуем стенограмму презентации новой книги Людмилы Улицкой «Лестница Якова», состоявшейся на Международной книжной ярмарке Non/fiction 29 ноября 2015 г. Ведущая: Сегодня замечательный день! Меня зовут Елена Шубина, я издатель этой книги и многих других книг Люси.

Она - мой автор по жизни. Все ярмарки Non-fiction последних лет почти всегда проходили с участием Людмилы Улицкой, и это были книги, которые и ей, и мне очень дороги. Это была и книга о Наталии Горбаневской. Это и так называемая народная книга «Детство 45-53: а завтра будет счастье», до этого был «Священный мусор». И каждый раз это были замечательные встречи с читателями, и книги эти очень важны для нас обеих, для меня как издателя и для автора.

Видеозапись презентации

Но, будем говорить откровенно, мы все, конечно, все-таки ждали новый роман Людмилы Улицкой. Очень ждали, ждали и дождались. Преимущество издателя в том, что я мне, как правило, заранее показывают какие-то части текста, главы, мы их обсуждаем и т. д. Книга писалась долго, итак «Лестница Якова», новый роман Людмилы Улицкой. Очень необычный, роман. То, что он необычный, отметили уже все. Это такая оригинальная семейная сага, где личный семейный архив сыграл не последнюю роль в структуре сюжета. Я также как и вы хочу послушать Людмилу Улицкую, и не буду долго занимать ваше внимание. Собственно, передаю ей слово, и дальше посмотрим, если будут какие-то вопросы, кто-то захочет выступить, пожалуйста, поднимайте руки из зала. Итак, «Лестница Якова», долгожданный роман Людмилы Улицкой.

Людмила Улицкая: Спасибо. Должна вам сказать, что сегодня 29 ноября, годовщина смерти Наташи Горбаневской. Исполнилось ровно два года со дня ее ухода. В прошлом году, действительно, в годовщину вышла книжка ее памяти, и я очень рада, что ее удалось сделать. И надо сказать, что от этого романа, который сам по себе «работался» довольно тяжело, мне два раза пришлось оторваться. Один раз - потому что умерла Наташа, и я бросила эту книжку и стала собирать сборник памяти Наташи, а второй раз был издательский заказ, издательский проект, который назывался «Детство 45-53: а завтра будет счастье». Т. е. каким-то образом жизнь меня заставила вспоминать, дала мне такое временное задание.

Я на самом деле очень чувствительна к этому заданию, которое дается, неизвестно откуда. Поэтому, когда я открыла письма моего деда, которые долго лежали у меня в доме, и я их не вскрывала, не читала, то я поняла, хочу я или не хочу, я должна это прочитать и я должна на это отреагировать.

Это было очень тяжелое чтение, потому что каждый человек, проживший в XX-м веке в России, пройдя через время революций, в той или иной степени осознает одну особенность советского человека, которая нас еще не покинула. Это чувство страха, с которым человек живет, от рождения до смерти, вне зависимости от того, является ли он крупным начальником и, так сказать, командиром многих судеб, или он ничтожный, самый мелкий человечек, маргинальный или просто находящийся внизу социальной лестницы, присуще всем.

С тех пор, как я стала ходить в день Памяти репрессированных читать эти списки, мое представление о том, что такое репрессии, очень сильно изменилось. Раньше мне казалось, что репрессии в большей степени касались идеологических врагов, интеллигенции, и в гораздо меньшей степени другие слои населения. Когда держишь в руке три листочка и видишь, что там помощник конюха, прачка, слесарь, причем самых разных возрастов, от 16 до старческого возраста, и что все эти люди были расстреляны в одном году в г. Москве, в 1937, и список этот не кончается… Каждый год мы собираемся, мы все читаем и читаем и никак не можем дочитать…

А именно по той причине, что репрессии касались людей всех слоев, сословий, как раньше бы сказали, именно по той причине страх так глубоко укоренился, я бы сказала, в спинном мозге. Уже глубже сознания. И это, если мы говорим о наших каких-то родовых чертах, - что нас всех объединяет, что нас связывает - эта травма, которую пережили практически все люди без исключения. Потому что те, кто охранял заключенных, были тоже подвержены репрессиям точно также как те, кто уже сидел. И вот это чувство страха - это именно то, что мы должны из себя изжить, пережить, передумать, и единственный способ лично пройти через это испытание - вернуться к своим предкам, восстановить то, что мы о них знаем, то, что мы о них не знаем, по возможности сохранить эту семейную память.

Много лет тому назад, в годы, когда я еще была экспедиционным биологом, я попала в Среднюю Азию и разговорилась там со стариком-мусульманином, который мне сказал: «У нас в ауле, если человек не знает семи предков за своей спиной, то он - безродная бродяга». Мне было тогда лет 25-27, я это запомнила на всю жизнь. Вот это отношение, почтение и удерживание непрерывности нити, оно безумно важно.

Сейчас, когда генетика совершила такой прорыв, когда стало совершенно ясно, что каждый человек - это «текст», который можно прочитать, это «текст» из 20 тысяч генов, из 3 миллиардов нуклеотидов, и это физически буквально расшифровываемый «текст». И этот «текст» был прочитан почти полностью. И мы все несем в себе «тексты», которые достались нам от папы, мамы, дедушки, бабушки, от тех предков, которых мы с вами, может, и не помним, но они все в нас существуют.

И может сочетания этих писем деда, который был для меня совершенно неизвестным человеком, я видела его один раз в жизни, в одиннадцатилетнем возрасте, когда он ехал, освободившись из очень тяжелого лагеря, он ехал в ссылку, в пятую ссылку, где он вскоре умер. Это был 55-й год, мне было 11 с небольшим лет. И вот я его один раз в жизни видела, а потом, когда я открыла эти письма и стала читать, я поняла: «Боже мой, насколько мы с ним похожи!». Какие-то черты, которые я явно унаследовала от него, какие-то черты, которые я, к сожалению, от него не унаследовала, я их вижу, и меня это глубоко трогает.

Вот, кроме того, так совпало, что в 1953-м году, кроме известного каждому российскому человеку события - смерти Сталина - случилось и то самое открытие ДНК, которое дало ключ к пониманию того, что весь мир есть текст. Не только человек, а кошка, и зайчик, и одуванчик, и кукуруза, и все на свете - это некоторый текст, который написан не человеком, но человек в состоянии его прочитать. Благодаря науке, благодаря тому, что ему дано это фантастическое качество, творческое, если в человеке есть что божественное, то это именно способность к творчеству.

И эта тема, идея восьмого дня, я ее очень люблю. Эта идея заключается в том, что Бог, как известно, совершал творения в течение 6 дней, а на седьмой день почил. И вот он спит, и можно предположить, что всё то безобразие, которое в мире делается, происходит исключительно потому, что Бог спит крепким сном. Но, тем не менее, эта концепция восьмого дня, т. е. что Бог создал мир, создал человека, создал всё, что в нем есть, почил, и начался день восьмой.

Т. е. день восьмой, в котором все творческие потенции, все, что в мире должно быть создано дальше, всё это передано в руки человеку. И это, конечно, умозрительно делает человека совершенно избранным существом в мире. Но как бы к этому ни относиться, мы знаем, что человек может быть чудовищен, как сатана, и прекрасен, как ангел, но все знаем и, более того, мы встречаем таких людей в жизни, и прекрасных, и чудовищных.

Но, тем не менее, единственное, что нас отличает от других населяющих нашу планету существ, что именно в нашем сознании, единственном месте мироздания, происходит взаимодействие текстов между собой. Маленький ребенок, который прочитал «Красную шапочку» и «Колобок» уже можно их между собой сравнить, спроецировать их, написать что-то третье, в котором будет присутствовать Красная шапочка и Колобок. Это и есть человеческое творчество, это и есть смысл, по-видимому, существования нашего на Земле, и меня это очень увлекает.

И надо сказать, что в процессе написания этой книги я все время натыкалась на эту тему, она меня безумно волновала. Тема текста, который мы есть все с вами вместе совокупно, в сущности, этот текст и есть вариант бессмертия. Сейчас я посмотрю в сумке, поищу, если я не оставила дома, я, может быть, вам прочту стихотворение. Леночка, скажи пока что-нибудь, чтобы люди не скучали.

Елена Шубина: Люди, по-моему, совершенно не скучают. Но, на самом деле, вопросы у меня есть в Людмиле Улицкой как к труднику «Лестницы Якова». Мы помним, что у каждого писателя, прежде чем написать роман. . . это сформулировал четко Булгаков, когда он писал «Белую гвардию» и «Дни Турбиных», он сначала вдруг увидел сцену, и квартиру, где жили Турбины, там зашевелились фигурки, и началось какое-то действо, сначала у него в голове, потом выстроился большой роман. Правильно ли я понимаю, что посылом к этому роману были именно письма или все-таки письма вплелись в тот сюжет, который как-то уже вынашивался?

Людмила Улицкая: Нет, конечно, если бы я не открыла этих писем, этот роман не мог быть написан. Потому что, во-первых, я, конечно, ничего не знала. Я получила в руки огромное количество фантастической информации, но ее было совершенно недостаточно, она была очень не полна. Так что первое, что пришлось сделать, это все письма прочитать. Это было большой работой, мне даже помогала моя подруга, активист.

Их надо было обдумать, пережить. Потому что это было дико тяжело - просто пережить. А потом придумать, потому что, как я вам уже сказала, что мы - поколение молчащее, я опять не сказала еще одного, что тоже можно было сказать, - молчащее, в лучшем случае, в худшем случае - врущее, потому что ложь о предках - это было то, что постоянно лежало рядом с молчанием.

Какая-нибудь благородная благоприятная ложь, про которую говорят ну совсем простенькую вещь - твой дедушка погиб во время Великой Отечественной войны, защищая Родину. А человек вырастает, и оказывается, что ничего подобного, дедушка был расстрелян в 39-м году или в 41-м, или что-нибудь еще ужаснее и мучительнее для осознания, что он во время войны попал в немецкий плен, вернулся из плена, потом его посадили, он погиб в лагерях уже после освобождения, после конца войны. Такие истории ужасны и мучительны.

Поскольку мне попал в руки материал, который совершенно не являлся собой линейной историей даже одной семьи, то мне, конечно, пришлось с этим очень много поработать, кое-чего придумать, даже довольно порядочно, ввести новых героев. И эта собственно проблема для меня началась с романа «Даниэль Штайн, переводчик», - как работать с документами. Потому что документы я использовала и в романе «Даниль Штайн».

Можно не считать мои романы правильными, будем считать, что они неправильные, какие-то кривоватые, ну, по-видимому, я не смогла ввести это в более привычную для романного жанра форму, поэтому она немножко такая смикшированная. И текст входит в сюжет очень. . . не только входит, он его в большой степени организует. Поэтому здесь есть письма, есть и отрывки из дневника человека, которому было 17 лет, письма с 1911 года.

Я их открыла в 2011-м году. И это для меня, собственно, и было началом работы над романом, и мне кажется, что на самом деле, я просто сталкиваюсь с этим, что очень для многих людей это оказывается стимулом, чтобы оглянуться назад и посмотреть, что происходит. История большой страны всегда имеет некоторую пластилиновую составляющую, и ее меняют в зависимости от задач сегодняшнего дня.

Я в свое время учила «Историю КПСС» и историю России во многих разных вариантах, и она все время так немножко скользит, а история семьи не скользит. Если ваш дедушка воевал, то он точно воевал, это никто отменить не может. Если ваш отец строил БАМ или осваивал целину, и сохранилось на этот счет три записочки, это - стопроцентная правда. Поэтому это то, чем надо дорожить. Кстати, «апропос» (a propos), как говорится, в скобочках, история российского государства, которую написал Акунин, это тоже попытка спокойным нейтральным взглядом просмотреть на многие разнообразные версии русских историй.

Существуют столько огненных, кричащих, кошмарных точек в нашей истории, ужасно болезненных… нет-нет, я не хочу сказать, что в нашей истории таких болезненных точек больше, чем в английской или французской, но понимаете, там к этому гораздо более академическое отношение. А у нас если учат детей, то «так мы будем учить всех», проходит три года, - «нет, мы будем учить их по-другому». Семейная история - незыблемая вещь, поэтому… поэтому, вперед, вперед назад, - это очень правильное направление.

Елена Шубина: Вы знаете, я еще хочу добавить и тоже задать вопрос автору романа. Он заканчивается большим списком благодарностей самым разным людям и еще такой замечательной частью книги, как генеалогическое древо семьи. Надо сказать, что это придумал, наш художник. Книгу оформил художник Андрей Бондаренко. . .

Людмила Улицкая: Чтобы легче было читать. Кто от кого и зачем. Это не моя разработка.

Елена Шубина: …Кто от кого произошел. И вообще, это производит удивительное впечатление. Когда я увидела это самое генеалогическое древо, я поняла, насколько много там героев. Но когда читаешь, этого ощущения «многолюдности» нет, - настолько, вообще, всё на своем месте. И не просто всё на своем месте, но это, как бы такая еще…

В романах Улицкой это всегда бывает, но здесь это особенно заметно. Если речь идет про математика, то в нем показана психология такого закрытого мира, что напоминает героя Набокова. Эта информация как-то специально собиралась? Там, где героиня - театральный художник, там все более-менее понятно, Улицкая работала в театре и этот мир знает.

Я хочу заметить, чтобы не было впечатления, что весь роман сосредоточен только вот на этом семейном архиве, что это очень живой роман. Один мой знакомый, профессиональный математик, сказал: «О, как она угадала, откуда она всё это знает?» А он - выпускник мехмата. Расскажи, как ты собирала информацию о своих героях.

Людмила Улицкая: Это потрясающе. Дело в том, что три дня тому назад мне позвонил Дмитрий Борисович Зимин. Должна вам сказать, что это человек, перед которым я преклоняюсь, я считаю, что он - наше национальное достояние. Если бы мы были японцами, то мы бы это знали и ценили. Но мы не японцы. Вот, это наше национальное достояние. Оно позвонило и сказало: «Люся, я читаю Вашу книгу». А надо сказать, я ему ее подарила, но сказала, что читать необязательно, она толстая, а он - очень занятый человек. Он говорит: «Мне так интересно! И про математику здорово, и про музыку». Я себя чувствовала, как будто мне медаль на грудь повесили. На самом деле, в связи с этим было очень много работы.

Дело в том, что математику-то я изучала, я кончала биофак, и два года высшую математику нам читала Кишкина, и я даже впервые в жизни стала хорошо учиться по математике, потому что в школе она у меня категорически не шла, но именно в первые университетские годы я поняла, как прекрасна математика, что она также прекрасна, как музыка, но способностей моих к ней не так много.

Поэтому в эти прекрасные леса, я имею в виду и математику, и музыку, я могу зайти только на опушку, а в ее глубине живут математики, музыканты, но я, в общем, могу оценить, что лес прекрасен. Генетику я все-таки изучала профессионально, хотя сейчас смешно говорить об этом, потому что учебник, по которому я учила генетику человека, вот такой тоненький (показывает), содержал в себе перечисление двадцати болезней, и всё. Это потрясающе.

А сегодня она даже не удваивается, не утраивается, за каждые несколько лет объем генетики вырастает на порядки, в тысячи раз. Но все-таки какие-то базовые основания у меня были, поэтому теории эволюции и генетику я брала на себя, но при этом благодаря Зимину я все-таки смогла прочитать замечательные научно-популярные книги, которые издавала «Династия», издавала все последние годы. И книги Александра Маркова, в частности, и кроме Маркова все замечательные западные книги «науч-поп».

И сегодня, должна вам сказать, что для меня это чтение, пожалуй, даже более интересно, чем «худлит». Во всяком случае эта книжка сильно меня продвинула, даже полторы собственные мысли во мне зашевелились, хотя, конечно, надо было все проверять. Вот сегодня, я надеюсь, я дойду до Владимира Андреевича Успенского, который долгие годы был зав. кафедрой математической логики, он - мой сосед и мой старший товарищ, друг, и вот я сегодня ему, надеюсь, отнесу свою книгу. Конечно, и он весьма много со мной беседовал и направлял мои, так сказать, мозги…

И Никита Шкловский, замечательный биолог с изумительными идеями, частично, наверное, завиральными. Но завиральные идеи имеют огромную ценность в науке, потому что очень много из самых ярких, самых свежих научных достижений принимается научным сообществом в штыки. Порой проходят годы, когда оказывается, что какая-то завиральная идея оказывается очень плодотворной, точной, из нее много чего происходит.

Поэтому к этой книжке я, конечно, поумнела, сильно, много чего прочитала. Вообще работа над таким здоровенным романом, да и вообще, работа над любой книгой - она очень благодарная вещь, потому что когда работаешь, ты чего-то приобретаешь. И я устала ужасно. Уже свет забыла, потому что спала, как курица на насесте, - а!. . - проснулась. Всё время то крутилось, и крутилось, и крутилось, и, слава Богу, докрутилось.

И теперь я уже книжку открыть не могу, пройдут годы, прежде чем я смогу посмотреть, чего я там написала. Благодаря тому, что мы действительно с Леной Шубиной 20 с лишним лет вместе, так сказать, пыхтим и страдаем. И вот когда мне пять лет тому назад пришлось, в силу того, что я переходила из одного издательства в другое, перечитать всё, что я написала, надо сказать, что я взялась за это с ужасом.

Во-первых, много, во-вторых, мне было страшно… вообще, у меня плохая память, я не помню, чего я там написала, и поэтому я жутко боялась, что мне будет стыдно, что окажется, что лучше бы я этого не писала. К счастью, этого не произошло. Что-то хуже, что-то лучше, несколько десятков прилагательных мне удалось вычеркнуть. У меня вообще с прилагательными, так сказать сложно… Я их использую больше, чем надо, я это знаю, я сними борюсь, они борются со мной. Но, в общем, стыдно на самом деле не было, и я очень счастлива. С Леной мне очень хорошо работать. Я очень благодарна Лене за то, что она меня не сильно торопила, но в то же время не давала забыть, что есть роман. Я и сама не могла забыть.

Если у вас есть ко мне какие-то вопросы, я с удовольствием на них отвечу.

Вопрос: Добрый день, у меня такой вопрос. К вопросу о семейной памяти и о генеалогическом древе. Не кажется ли Вам, что в эпоху компьютерных технологий, когда вся переписка ведется электронным способом, следует вернуться к бумажной культуре с тем, чтобы наши потомки через сто лет могли прочитать наши письма?

Людмила Улицкая: Вы знаете, дело в том, что культура - такая штука… это только нашему министру культуры Мединскому кажется, что культурой можно руководить. Культурой руководить невозможно. Она - живой организм, она есть часть эволюции нашего вида, и поэтому, если культура наша такова, что после революции Гутенберга произошла революция компьютерная, то я думаю, что никакого обратного пути у нас нет.

Тем не менее, я дарю моим внукам на день рождения какие-то прекрасные, роскошные книги. Вот внуку исполнилось 13 лет, я ему подарила английскую шикарную книгу, он был безумно доволен и написал мне письмо «Бабушка, у меня теперь настоящая драгоценная книга». Значит, у него по крайне мере сохранится идея, что книга может быть драгоценностью. Но она - такая сравнительная драгоценность, но все-таки 70 евро я за нее заплатила. Вот, поэтому здесь очень многое зависит от нас.

А для создания генеалогического древа и прочих таких вещей компьютер удобен, есть специальные программы, удобно вести поиск, есть поисковые системы, они безумно много времени экономят. А когда Вы составите генеалогию своей семьи с помощью компьютера, то возьмите лист пергамента и нарисуйте ее от руки, и будет очень красиво, и ваши дети будут гордиться и показывать своим приятелям - вот какая красота.

Я думаю, что ручная составляющая в человеческой культуре не закончится. Так я надеюсь. Мне кажется, что она будет. Ну, посмотрим. Мы - счастливейшее поколение, потому что мы живем на таком интересном культурном сломе. Другого такого времени не было, когда бы так быстро всё менялось. Ну, как… я прекрасно помню русскую печь, - это была не забава, на ней еду готовили, керосинки, керогазы, экономки во дворе… первый телефон! Я помню первый телефон в нашей квартире! Первый! На стене висел! Первый телефон. Ну, вы понимаете, что произошло за 70-60 лет? Это фантастика. Но каждый день мы об этой технической революции не думаем, мы про нее забываем. Мы просто покупаем новую модель телефона и забываем про предыдущую. А это ошеломляющее культурное пространство, которое на самом деле - это большой взрыв. Вот это и есть большой взрыв, - я очень это чувствую и всё время нахожусь в состоянии глубокого восторга.

Вопрос: …Людмила Евгеньевна, я хотел спросить, каким выдался, в Вашем представлении уходящий год, и какие события Вас наиболее заинтересовали?

Людмила Улицкая: Я поняла Ваш вопрос. Каким, в моем представлении выдался прошедший год? Понимаете, дело в том, что у меня этот прошедший год связан вот с чем (показывает на книгу). Ну, естественно, утро начинаешь с того, что слушаешь радио, читаешь Интернет. У меня была подружка-старушка моя дорогая, ушедшая, Ирина Ильинична Эренбург (ред. 1911-1997). Она была западным человеком, очень высокоорганизованным.

Я помню, что я время от времени ей звонила и попадала на 9 часов, и она говорила: «Люся, ну Вы как иностранка. В 9 часов - последние известия». Я в жизни не читала газет, и у меня был ужасный протест против предлагаемого мне набора «блюд», поэтому ни телевизор, ни радио не я не смотрела и не слушала… Я была сноб. Сноб! Ну, антисоветчина - это само собой, но еще это было и как-то так.

Сейчас я перестала быть снобом, я слежу за событиями. Они - весьма огорчительные. Я только что приехала из Израиля и увидела этот концентрат всего того, что происходит в мире. Израиль - это очень концентрированная среда, и, в общем, то, что происходит в мире, очень часто имеет, так сказать, израильскую аналогию. Поскольку это место маленькое, то все противоречия - те же самые, но они гораздо более видны и очень ярко там представлены.

И должна вам сказать, что впервые за многие годы, а я Израиль очень люблю, впервые за многие годы я приехала в совершено подавленном состоянии, и это именно в этот год как по московским нашим событиям. Здесь они выглядят не только трагически, но и отчасти комически, потому что все время происходят события, о которых ты даже подумать не мог. «Этого не может быть!», - говоришь себе.

А там я, буквально, неделю провела, и теракт. Теракты каждый день на это раз мода новая, - [арабская] молодежь 16, 17, 14 лет, в основном, девочки, с ножами или даже с ножницами, выскакивают посреди толпы, кого-нибудь ранят или даже убивают и убегают. И вот такой теракт произошел дней пять тому назад. Девчонка 16-летняя подбежала к солдату, ранила его, солдатику тоже 19, проезжающий мимо на машине поселенец сшиб ее, и ее пристрелили.

Вы знаете, прошла уже неделя, а я никак не могу с этим смириться, потому что, понимаете, мы живем в мире, где правой стороны нет. Т. е. нет, право и лево есть, нет тех, у кого правота. Потому что нельзя 16-летней девочке ножом убивать солдата, но убивать 16-летнюю девочку, взявшую этот нож, тоже нельзя. Понимаете, это ощущение, что в мире происходит что-то такое, чему нет разумного решения, что оно все время, так сказать, сомнительно со всех сторон, оно меня очень удручает, и поэтому у меня произошла в жизни смена парадигмы. Я теперь большими проблемами не занимаюсь, я занимаюсь проблемами частной жизни.

Мои дорогие подруги, которые занимаются благотворительностью… Ну, вообще, надо сказать, что у нас замечательная страна в том смысле, что, скажем, Альберт Швейцер поехал в Африку, чтобы лечить там бедных африканцев от проказы. Мы живем в стране, где не надо ехать в Африку, где «проказа» у нас в каждом подъезде под рукой каждую минуту, а это значит, что очень много можно сделать.

И эта мысль немножко меня утешает, когда я смотрю на большую политику, в которой ничего мы сделать не можем, а вот немножко прочистить вокруг себя пространство - это все-таки можно, так мне кажется. Я абсолютно не ответила на Ваш вопрос, потому что я весьма плохо следила за последовательностью событий этого года. Год паршивый.

Вопрос: В серии интервью, посвященных выходу книги «Лестница Якова» Вы говорите, что это Ваша последняя книга, что Вы очень устали. Но планируете ли Вы написание произведений малых форм. Т. е. Вы говорите «много проблем», но в Вашем творчестве и литературе, мне кажется, это преждевременно, Вам есть еще, что сказать людям.

Людмила Улицкая: Да, да, Вы совершенно правы, у меня много таких хвостов, которые я должна доделать, которые надо довести до ума. В частности, столь скандально прервавшийся «Детский проект», в котором сегодня написано еще несколько книжек, их надо публиковать, одна из них - об экологии, написала ее Надя Беленькая. Вторая книга - об агрессии, чрезвычайно важная книга для подростков, для всех нас. Ее написала Марина Бутовская, антрополог с мировым именем, и поэтому я надеюсь, что нам удастся каким-то образом реанимировать «Детский проект», потому что, с моей точки зрения, он чрезвычайно важен. Потому что он нацелен на детей, которые очень мало чего знают о большом мире, и тот маленький мир, в котором каждый из нас сейчас пребывает, настолько наполнен, что очень трудно освободить пространство для того, что не с тобой лично происходит.

У меня еще есть кое-какие незаконченные театральные проекты, которые надо закончить. В общем, у меня есть такое чувство, что надо хвосты и долги закончить. А когда я закончу, тогда я и буду думать, что дальше.

Вопрос: Людмила Евгеньевна, я очень счастлива, что мне удалось увидеть Вас вживую, Вы - мой любимый автор, и для меня это большое счастье. Я держу эту книгу и думаю скорей прийти домой и начать ее читать Я прочла все Ваши книги, обожаю всех Ваших героев. Глубоко благодарна Вам, потому что Ваши герои отвечают на все вопросы, которые у меня в жизни возникают, буквально на все.

И самая моя любимая книга на сегодняшний момент - «Штайн, переводчик». Она больная, она очень болит, эта книга, она очень болит. Эти истории во мне, но там есть и радостные моменты, такие фразы, которые я в жизни для себя часто использую. Например, «Господь не нуждается в советах ребе Зуси».

Людмила Евгеньевна, коротко и чтобы никого здесь не держать, еще раз, спасибо огромное, меня опередили с вопросом о Ваших творческих планах, и я Вас очень хочу попросить: пожалуйста, пишите нам еще. Мы будем очень ждать и очень надеяться. И еще вопрос: а нет ли планов создания, скажем, некой школы, для детей, возможно, потому что Ваша мудрость не только взрослым нужна, а и детям тоже.

Людмила Улицкая: Вы знаете, я ведь с этого начинала. Я писала детские книжки. Когда дети были маленькие, я написала несколько книжечек. Я писала сценарии для мультфильмов, это было замечательно, и я училась многому тогда. А сейчас дети выросли, внуки очень мало интересуются бабушкой, поэтому как-то у меня несколько утрачен стимул писать для детей, потому что для этого писателю нужно существовать рядом с детьми. А они сейчас как-то не очень близко от меня находятся. Вообще-то говоря, я хотела написать одну детскую книжку, она давно крутится, но, может, Бог даст.

Это даже не вопрос, а дополнение к Вашей теории о генетике. Вы упомянули два имени - Дмитрий Зимин и Никита Шкловский. Вот Дмитрий Зимин - это наиболее яркий пример того, что может сделать один человек. Но у него предки какие? - он внучатый племянник знаменитого русского мецената Александра Зимина, который создал частную оперу в России, он прославил русскую оперу и имя «Петр Шаляпин». И он сделал огромное дело для России, правда, закончил он очень печально - рабочим Большого театра, естественно, он остался в театре. Ну а Никита Шкловский - потомок, внук Виктора Борисовича Шкловского, чьи семейные архивы полностью сохранены.

Людмила Улицкая: Да эпоха всегда дает замечательных друзей, это точно совершенно.

Вопрос: Людмила Евгеньевна, я тоже хочу присоединиться к огромной благодарности за творчество, но не только, - и за Вашу гражданскую позицию, за гражданские поступки в наше нынешнее время. Будем говорить о сугубо частных интересах, мелких шагах, именно они, очевидно, необходимы сейчас в том числе. Вы говорили сегодня о Ваших прекрасных проектах. В том числе я знаю о проекте, связанном с украинской литературой и выходом книжки. Расскажите, пожалуйста, что это такое.

Людмила Улицкая: Я Вам исключительно благодарна за этот вопрос. Пару лет назад, уже после Майдана, я была в Киеве. В Киев я поехала по этому делу, потому что бабушка и дедушка из Киева, и мне очень хотелось посмотреть на эти дома, улицы, места, где они жили, и вообще, так сказать, это было очень интересно. Но, кроме того, было некое мероприятие, встреча русских и украинских, условно, «интеллектуалов». Ну, мы - средненькие интеллектуалы, на самом деле.

И эта встреча была не очень удачной, потому что это был такой накаленный момент, когда, по крайней мере, украинцы к приехавшим из России относились очень подозрительно. И именно тогда возникла идея сделать некую культурную акцию. Я поначалу предполагала, что это будет сборник рассказов украинских писателей, которых очень давно не переводили на русский язык, и полагала, что в шапке будут стоять русский PEN- и украинский PEN-центры, т. е. писательские организации. Но тут не сладилось.

Но поскольку какие-то спонсорские деньги мы уже достали, несколько книжек этого проекта вышло. Сегодня на стенде «Три квадрата» у Сергея Митурича представляется сборник рассказов украинских писателей «Небо этого лета». Это впервые за 12 лет, если не считать замечательного сентябрьского номера «Нового мира», где представлены украинские писатели, и вот вышел этот сборник.

Я держусь такой точки зрения, что, на самом деле культура - это то, что лежит поверх политики, и когда политика искажает культурные взаимоотношения между странами, ничего хорошего от этого нет. Потому мы должны читать хороших украинских писателей, и средних тоже, - посмотрим, что там они делают. Эта книжка посвящена современной жизни украинцев, что мне представляется очень интересным и ценным.

В какое-то обозримое время мы устроим презентацию и этой книги (ред. презентация книги состоялась 23 декабря 2015 года в музее А. Н. Толстого). И в этой же линии книга, которую мы тогда придумали, там же на стенде, - «Словарь перемен. 2014 год», это Марина Вишневецкая, там очень интересные кроме словаря еще и статьи, Гасана Гусейнова и еще нескольких авторов. Это то, что происходит с языком за один год, как изменяется русский язык в течение одного 2014-го года.

Когда ты читаешь эту книжку, то, во-первых, оторопь берет, что мы все являемся пленниками, заложниками и, одновременно, создателями языка. Именно 2014-й год - столь наполненный борьбой, противостояниями и прочим родил такой языковый всплеск! Причем, ситуация изменится, а какие-то слова остаются, может быть, в языке навсегда. Эта книжка, с моей точки зрения, чрезвычайно интересная. Для всех, кого русский язык как таковой, его жизнь в человеческом пространстве интересуют, это книжка будет безумно интересна.

Еще две книжки, которые в этой же серии вышли, это книжки Виктории Ивлевой. Это и фотоальбом, и книжка, это интервью, которое сделано по обе стороны границы, это отражение жизни людей, обычных людей справа и слева, и это книжка чрезвычайной важности. Культура помогает нам выжить, помогает письменное слово, и чем больше мы лично, каждый из нас, уделяем этому внимания, тем больше шансов у нашей культуры выжить. Потому что культура - это то, что происходит с каждым из нас, а не то, что происходит в телевидении. И это совершенно неоспоримый факт. Это наши дети, это наши родители.

Я помню, как мы с бабушкой сурово бились, ей было 86 лет, а мне 45, как мы бились невероятно по поводу того, плохой Ельцин или хороший. Смешно сейчас говорить. Тем не менее, это все имеет отношение к культуре, и от нас многое зависит. Даже сегодня, когда у всех такое подавленное настроение, потому что ощущение, что твой голос не слышат, что ты сидишь в каком-то каменном мешке.

Ничего подобного, надо все равно свой рот открывать. У нас замечательные друзья, вокруг нас замечательные люди, это - то богатство, которое мы собираем в течение жизни. Значит, держимся их, - это советская традиция, она не умерла. Это кухонный кусок жизни, возможно, мы к нему снова возвращаемся, ничего страшного. Нас пока не сажают, за границу даже иногда ездим. Поэтому это - наша страна. Настали хуже времена, соберемся с силами, будем друг друга любить.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru