Подробно о том, как жили ялтинцы в середине XX века: как ходили с авоськами за молоком, как выполняли сталинские программы и благоустраивали парки. Чем топили дома, почему так любили бани и почему во всем был командный дух — об этом в продолжении серии ялтинских заметок.

После войны в разрушенную Ялту было привлечено отовсюду множество работников — обслуживающего персонала для здравниц: рабочих, водителей, врачей, учителей, управленцев и других. У всех людей был огромный энтузиазм по скорейшему восстановлению городского хозяйства. Уже через год после окончания тяжелейшей войны, они озаботились созданием собственного парка, так как Массандровский и Ливадийский парки находились далеко от центральной части города. Это решение было в русле старых государственных концепций преобразования Южного берега Крыма в «берег — парк» (царская концепция) и «город — сад» (советская концепция). На месте Желтышевского пустыря в течение приблизительно пяти лет (1947 — 1952 гг.) был создан прекрасный Приморский парк. Он создавался «всем миром» под руководством выдающегося специалиста по парковому хозяйству, директора «Курортзеленстроя» Гюго Андреевича Вийпуса. Наиболее детальный исторический экскурс в историю этого парка, написанный по архивным документам, сделан в работе: Арбатская Ю., Вихляев К. Ялта. Приморский парк. История, 2013 (kajuta. net/node/3409).Если бы не помощь всех трудовых коллективов и учащихся города, этот парк создавался бы лет 20-30, как раз столько же, сколько понадобилось, чтобы превратить его в элитную застройку и автопарк после развала СССР.Также «всем миром» озеленялся в 50-х годах холм «Дарсан», а в 60-х —склон-пустырь при строительстве пансионата «Донбасс». Казалось, после войны людям должно быть не до парков и садов, но все они хотели иметь красивую и здоровую среду обитания, то есть любоваться красивой окружающей средой и дышать целебным воздухом. Это как раз совпадало с линией партии и советской пропагандой здорового образа жизни.При создании Приморского парка параллельно внедрялась сталинская программа под названием «Преобразование природы Крыма», предусматривающая, в частности, массовое выращивание цитрусовых на Южном берегу Крыма и посадку эвкалиптов в Приморском парке. Последние, к сожалению, не прижились, в отличие от Грузинского побережья, где они параллельно избавили людей от комаров. Программа тотального высаживания цитрусовых на Южном берегу Крыма также не пошла, хотя к огородам ялтинцев подводился водопровод, монтировались железные бочки с кранами, а также бесплатно раздавалась рассада цитрусовых, в основном лимонов. Для этой программы хорошо подходит название «программа «лимонизации» ЮБК», которая быстро была свёрнута после смерти Сталина.При восстановлении городского хозяйства требовались огромные объёмы песка, щебня и грунта. Песок добывали с помощью барж на шельфе Южного берега Крыма, щебень — в местных карьерах (например, карьер Шарха, расположенный в районе Малого маяка). При строительстве Приморского парка землю везли с Ай-Петри. Помню, как во время зимних штормов были случаи выброса барж на берег, что доставляло большое удовольствие ребятишкам. Массовая добыча песка на шельфе ЮБК приводила к нестабильности берегового склона и пляжей, и от нее в последствии отказались.Одной из особенностей послевоенного хозяйственного быта ялтинцев было использование керосина. По их дворам в определённые часы и дни разъезжали лошадиные повозки с керосиновыми бочками. Люди заранее занимали очередь, расставляя камешки-метки. Хорошо помню, как я, маленький, ходил с мамой за керосином в Народный переулок на границе с улицей Литкенса. Керосин использовался для приготовления пищи с помощью примусов, керогазов и керосинок, также как прекрасное средство для заживления самых страшных ран. Помню, когда в детстве мы с моим другом Генкой Лейтан (музыкант-флейтист, в свое время уехал в Петрозаводск) чинили велосипед, и два моих пальца попали под его цепь, его бабушка сразу же засунула мою руку в банку с керосином, а моя мама потом долго её благодарила.После поступления газа в Крым (сначала баллонного, потом по трубам) где-то в 70-х гг., нужда в использовании керосина для приготовления пищи отпала, а чуть позже о нём забыли как и о прекрасном лечебном средстве. До газификации Южного берега Крыма для отопления небольших домов использовалось печное отопление, а для крупных домов — котельные. К санаторным и ведомственным котельным обычно подключались близлежащие многоквартирные дома, которые работали вначале на угле, а позднее — на дизельном топливе.Уголь и дрова для печек ялтинцев развозились на самосвалах и грузовиках по заранее сделанным заявкам в «Курхозконтору». Печное отопление и котельные сильно загрязняли атмосферу города в зимний период года, а бензапирен, содержащийся в смолистых веществах продуктов сгорания, является, как известно, источником онкологических заболеваний. Помню, что при разработке «Территориальной комплексной схемы охраны курорта Большая Ялта» (1988-1989 гг.) отмечалось, что Ялта занимает чуть ли первое место на Украине по детским онкологическим заболеваниям (в разработке этой схемы под руководством Украинского Гипрограда принимало участие около 20 НИИ и вузов, в том числе и Ялтинский отдел ВНИИ по охране вод Госкомприроды СССР (Харьков), которым я тогда руководил).Помимо керосина, угля и дров по дворам ялтинцев развозили в бидонах молоко, которое, естественно, не шло ни в какое сравнение с настоящим, а также другие натуральные продукты. Коров местное население держало в бывших татарских селениях Дерекое (Ущельное), Ай-Василь (с. Васильевка) и Аутка (пос. Чехова). Практика развоза угля, дров, керосина, молока и другой продукции по дворам небольших городов имеет своё дореволюционное начало.Во всех школах учеников обязывали собирать металлолом. Были какие-то нормативы, но их сильно не придерживались. Сколько принесёшь, столько и принесёшь. Когда крупногабаритный металл, например, ржавый забор, тащили волоком по земле, то раздавался неприятный лязг и треск. Мы, ученики школы № 6, складировали его на заднем хозяйственном дворе, где располагалась кочегарка с кучей угля. Металлолом отправлялся на ближайший металлургический комбинат в г. Керчь.Местные домохозяйства в то время генерировали на порядок меньшие объёмы мусора. Органические отходы жители закапывали на своих огородах и в садах, бытовые отходы неорганического происхождения относили в мусорные баки, которые регулярно опорожнялись специальным автотранспортом. Использование оборотной стеклянной тары также способствовало поддержанию хорошего экологического состояния территорий. Помню, что молочная тара была трех видов — литровые молочные бутылки с белыми крышками, пол-литровые молочные бутылки с такими же крышками, такие же бутылки из-под сливок с желтоватыми крышками, из-под простокваши с синими крышками, а также из-под ряженки и кефира, 250-граммовые банки из-под сметаны. Были также пол-литровые зелёные бутылки из-под сока и светлые из-под минеральной воды, а также трехлитровые банки из под сока. Вино-водочная тара меня не интересовала, но ее ассортимент был так же большой. Пунктов приема стеклянной тары в городе было достаточно, некоторый вид тары, например молочной, принимали в обмен на продукты соответствующего вида.В магазины народ ходил с сетками, их покупали или вязали сами, потом пошли матерчатые сумки из натуральной ткани, далее — из синтетический. В магазинах продукты завёртывали в бумагу и целлофан, масло и другие жирные продукты — в специальную промасленную бумагу, которая имела жиростойкие свойства. Для сыпучих продуктов продавцы тут же при покупателях мастерили кульки, иногда использовались газетные и журнальные страницы. Используемый ранее бумажный упаковочный материал практически не вредил природе, в отличие от сегодняшнего времени, в котором проблема утилизации упаковочных синтетических материалов до сих пор толком не решена, что наносит огромный вред окружающей среде.В рассматриваемые годы, в отличие от сегодняшнего времени, регулярно проводились мойка и уборка проезжих частей и улиц. Поливальные машины брали воду из речки Дерекойка, выше кинотеатра Октябрь, где был сделан специальный въезд для машин в русло речки. Отмечу, что до революции воду для полива улиц брали из моря напротив Александровского сквера (левее устья р. Учан-Су). Был также парк подметальных щёточных машин, которые позже заменились на вакуумные уборочные машины. Ливневая подземная канализация и поверхностные ливнестоки содержались в хорошем состоянии, они стали забиваться только в после советское время, когда ни на что уже не было денег. Сейчас легче построить новые ливневоды, разведя на много лет грязь, чем очистить старые.Сам народ, в конце 50-х — начале 60-х годов, при отсутствии благоустроенных квартир с ваннами и душем, мылся в двух ялтинских банях. Одна находилась чуть выше стадиона, вторая — в Ущельном, не далеко от кинотеатра «Октябрь» на правом берегу речки Дерекойка. Это было важной составляющей быта людей, так как детей можно было помыть в тазах и корытах, а взрослым приходилось ходить по субботам, как было заведено, в бани. В эти же годы характерны были небольшие похоронные процессии, которые узнавались по заунывной музыке духовых оркестров, игравших похоронные марши. Морг в то время находился на территории Ялтинской городской поликлиники в простом гараже, где и складывали вповалку трупы, рядом с кинотеатром «Спартак», а кладбище — за стадионом в сторону водопада Учан-Су. Это дореволюционное Ауткинское кладбище до сих пор функционирует, но мест на нем практически уже нет. Не просто приличный морг, а лучший в СССР морг, по словам начальника Ялтинского горздравотдела Есикова Александра Степановича удалось построить в начале 70-х годов. Этому предшествовали долгие мытарства, и только когда он показал фотографии трупов в гараже первому секретарю горкома партии Андрею Куценко, слово которого было решающим, были получены 48 тысяч рублей, на которые и был построен лучший в СССР морг, вспоминал А. С. Есиков. Он также хорошим словом вспомнил потомственного паталогоанатома, доктора медицинских наук Лифшица Александра Михайловича, который стоял у истоков создания централизованной паталогоанатомической службы в Ялте. С сыновьями А. М. Лифшица я в то время дружил, так как их семья жила рядом в Народном переулке. Сережа Лифшиц закончил 12-ую английскую школу в 1967 году, выучился на врача и долгое время был главным офтальмологом Ялты и заведующим глазным отделом Ялтинской городской больницы, а Юра, закончив в следующим году эту же школу, закончил позже свердловский мех-мат и остался работать в Свердловске. Воспоминания А. С. Есикова, с которым я был знаком по работе в Ялтинском горисполкоме (в конце 80-х-начале 90-х годов), я почерпнул на старом сайте газеты «Крымское эхо» (old-eho. info), где с ним было опубликовано интервью Андрея Коновалова о развитии ялтинского здравоохранения в 60-90-х годах под названием «Больницу в Ялте построили из-за президента США». Но это уже другая не менее любопытная история.Одной из особенностей хозяйственной деятельности в Ялте в рассматриваемые годы было наличие крупного рыболовецкого флота. Рыболовецкие суда-сейнеры были закуплены государством и безвозмездно после войны переданы рыболовецкому колхозу «Пролетарский луч». Его контора находилась в конце улицы Рузвельта и в начале улицы Свердлова, напротив Морского вокзала, в красивом белоснежном здании Клуба рыбаков.Множество сейнеров вели лов ставриды, кефали, скумбрии и другой черноморской рыбы. Для её переработки был создан Ялтинский рыбокомбинат союзного значения. Его разнообразные деликатесы мы покупали в центральном гастрономе на Набережной, который после развала СССР был уничтожен вместе с рыбокомбинатом. Гастроном отличался большими и глубокими подвалами, где всё время с помощью льда поддерживалась низкая температура. Эти же деликатесы, вместе с другой качественной съедобной продукцией, продавались и во втором фирменном гастрономе, который находился, как тогда называли, «на цепи», за мостом через речку Дерекойка (бывший Полицейский мост у Клуба моряков, последнего уже нет). Позже был открыт фирменный рыбный магазин «Черноморец», в котором в нулевые годы нормальной рыбы уже не было.Зимой сейнеры вместе с прогулочными и рейсовыми катерами, вытаскивались на берег правее устья р. Дерекойка, захламляя тем самым центр города. В постсоветское время в этом месте понаставили громыхающие аттракционы, а в 2019 г. — огромный, никому ненужный ледовый каток.При чрезмерном вылове рыбы и загрязнении прибрежных вод её запасы истощились, и рыболовецкий флот был ликвидирован. Похоже, это произошло в конце 70-х — начале 80-х годов, так как в середине 80-х годов я не помню, чтобы зимой в центре города напротив памятника Ленина стояли ржавеющие суда, а в остальное время года — чтобы они вели лов рыбы. Поговаривали, что сейнеры перебросили в Керчь. После этого рыбокомбинат, до его ликвидации в начале 2000-х годов, работал на привозном сырье.Чем отличалась жизнь горожан в те годы и их хозяйственный быт? Стабильностью во всём, копеечными ценами на товары и услуги, бесплатностью многих государственных услуг (учеба, лечение, путевки и т. д.). Если буханка белого хлеба стоила 20 копеек, булочка с изюмом с поджаренной коричневой корочкой — 9 копеек, стакан воды с сиропом в автомате с харьковским брендом — 3 копейки, разговор в телефонной будке — 2 копейки, то человек знал, что и через 5 и 10 лет все это будет стоить столько же. Народнохозяйственное планирование позволяло держать все цены на стабильном уровне, об инфляции мы и понятия не имели. Поэтому многие люди после спланированного развала СССР «посходили с ума», прокляв новый буржуазный строй.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на chaskor.ru