Медики скорой проводили массаж сердца почти 3 часа и вернули пациента к жизни.

«Когда ты с того света смог человека достать — это счастье. Это истинное счастье. Это как рождение ребёнка, я вам честно скажу... Я не так давно стал отцом, знаю, о чём говорю», — признаётся медбрат-анестезист реанимационной бригады Всеволожской подстанции скорой помощи Максим Овчинников. Непрямой массаж сердца пациенту в состоянии клинической смерти медики непрерывно вели 2 часа 43 минуты. Бригада Всеволожской подстанции скорой помощи не отступала — и вернула пациента, чьё сердце остановилось, к жизни.Кислород везли непрерывноПолдень, жара под 30 в тени, накрытый дачный стол. Эту летнюю идиллию в секунду разрушил крик: «Он падает!»«Мужчина. 52 года. Потерял сознание» — такой вызов пришёл медикам из садового товарищества на севере Ленобласти.«Мы доехали туда минут за шесть. Сразу увидели сидящую за столом компанию и мужчину, который лежал на земле у беседки», — вспоминает Максим Овчинников.Диагноз поставили тут же — инфаркт, кардиогенный шок, остановка кровообращения. Решения в таких ситуациях принимаются стремительно, потому что на счету каждое мгновение — требуются интубация, искусственная вентиляция лёгких, закрытый массаж сердца. Его бригаде Максима пришлось делать непрерывно.Запасы растворов и кислорода, не рассчитанные на столь длительную реанимацию, таяли — и фельдшерские бригады подвозили всё необходимое прямо на дачу.По регламенту остановить реанимацию допускается, если в течение получаса доказана её неэффективность — «полная изолиния, никакой электрической активности сердца». Но здесь картина была иная.«Если есть хотя бы один импульс электрической активности, который мы регистрируем на ЭКГ, то мы обязаны проводить реанимационные мероприятия», — поясняет Максим.Именно эти «искорки» на ленте и заставляли медиков бороться за жизнь пациента.«Спустя 2 часа 10 минут, когда мы получили на ЭКГ полноценные сердечные комплексы, сердце снова остановилось — выдало фибрилляцию желудочков. Мы его в очередной раз ударили дефибриллятором... И вот спустя 20 минут пациент вышел у нас на синусовый ритм, то есть его "мотор" стал заводиться полностью сам, с частотой 90 ударов», — вспоминает Максим.Начались самостоятельные «подвздохи», когда организм пытается дышать вместе с аппаратом ИВЛ. Тут бригада поняла: витальные функции вернулись. Мужчина выжил.«Когда ты с того света смог человека достать — это счастье. Это истинное счастье. Это как рождение ребёнка, я вам честно скажу... Я не так давно стал отцом, знаю, о чём говорю», — признаётся Максим.Но в медицине за любым чудом стоят мастерство и дисциплина.Путь медбрата«Ещё когда учился в школе, я хотел быть хирургом, с 7-го класса почему-то видел себя только в этой профессии. Сомнений и страхов не было, родители поддержали мой выбор и отправили "прощупать" медицину в Выборгский колледж», — говорит Максим Овчинников.Четыре года учёбы, затем срочная служба — в морской пехоте Балтийского флота, в медицинской роте. И, по словам Максима, это не сильно слаще, чем быть гранатомётчиком в пехоте. «Я постоянно был на полигоне дежурным фельдшером, в день проходил до 20 километров пешком. Оказывал первую доврачебную помощь при колото-резаных ранениях, спасал утопающих в БТР на международных соревнованиях "Морской десант"... Есть что вспомнить», — рассказывает медик.Он не сомневался, что и после демобилизации продолжит идти по тому пути, который выбрал: «Вообще, меня всегда больше тянуло именно к экстренной медицине, чем к планово-повседневной. Работа на скорой — это ведь про свободу и отсутствие страха».Через полгода работы заведующая дала Максиму совет идти учиться на анестезиста. Отучился. И вот уже 5 лет спасает жизни в составе реанимационной бригады. Параллельно повышает квалификацию: сейчас проходит обучение в Челябинске на фельдшера. Закончить должен уже в следующем марте. «Медицина — это творчество»На вопрос, как ему удаётся выдерживать стрессы, Максим отвечает честно: мол, старается не пропускать через себя каждый трагический случай, чтобы не впасть в депрессию и не разочароваться в жизни. И всё же бывают эпизоды, которые врезаются в память навсегда, — такие, например, как массовое ДТП в 2021 году, где, по словам Максима, было очень много погибших, в том числе детей... Тогда медбрату пришлось лично сообщить участнику аварии о гибели его ребёнка. Максим признаётся, что «быть на скорой» для него куда больше, чем просто работа.«Это настоящее творчество, связанное с принятием важнейших решений, которые влияют на дальнейшую жизнь человека. Причём решения всегда нужно принимать здесь и сейчас. Даже вроде бы самое простое — отвезти пациента в больницу или нет — предопределяет его судьбу», — делится он.Ту «дачную» реанимацию на подстанции вспоминают как уникальный опыт — и по продолжительности, и по напряжению сил и нервов, и по результату. Случаи успешных реанимаций, говорит Максим, бывают раз в один-два месяца, но почти трёхчасовая — единственная в своём роде. И в ней — не только техника и фармпротоколы, но и упрямство бригады, и вера в шанс, пока на кардиограмме мелькает хоть один сердечный комплекс... Увы, у этой уникальной истории есть и горькая сторона. Как выяснилось, после возвращения сердечного ритма и дыхания тот пациент прожил ещё 4 недели. Но для людей, которые переступают порог вечности, это всё равно не поражение, а победа. Потому что даже месяц жизни после такой длительной клинической смерти — уже чудо. Сотворённое руками докторов.

Подробнее читайте на aif.ru