фото показано с swissinfo.ch

Во второй половине 19-го и в начале 20-го века в университетах Швейцарии сложилась удивительная ситуация: учиться в них в массовом порядке приезжали девушки из России. Причем это было время, когда в целом в Европе женщинам высшее образование было недоступно.

Почему так вышло? Кто были эти барышни? Ответы на эти вопросы в нашем историческом материале.

Во второй половине 19-го века в Российской империи ситуация с высшим образованием для женщин складывалась непросто, и это при том, что новые европейские веяния, связанные с изменением традиционной роли женщины, стали проникать тогда и в Россию. «Слабый пол» всё больше стал проявлять интерес к общественной работе, у него обнаружилось стремление к личной эмансипации, к экономической независимости — а значит, и к получению высшего образования.

Поэтому логично, что уже в конце 1850-х годов университетские лекции в России посещали и женщины, пусть даже и на правах вольнослушательниц. Для одних высшее образование было средством для достижения революционных целей, другие хотели заниматься наукой, третьи мечтали служить своему народу в качестве учительниц, врачей, занимаясь одновременно политическим просвещением. Однако возможности у них были ограничены, и за настоящим высшим образованием надо было все-таки ехать за границу.

Почему же их выбор часто падал на Швейцарию, страну, знаменитую своими традиционными, даже патриархальными устоями? Напомним, что в 1848 году Швейцария приняла новую Конституцию, став из союза государств союзным государством. Страна провозгласила себя оплотом нейтралитета и политических свобод. У власти в Берне находилось либеральное федеральное правительство, которое стремилось как можно скорее модернизировать страну и потому делало ставку на современное образование, доступное не только элите.

Допускать ли женщин на лекции?

При разработке Университетского Устава 1863 года министерство народного просвещения разослало в университеты Российской Империи запрос о том, могут ли женщины совместно со студентами-мужчинами допускаться к слушанию лекций и к испытаниям на право получить учёную степень, и какими правами при этом они должны пользоваться. Университеты в Москве и Дерпте большинством голосов дали отрицательный ответ.

Советы университетов в Санкт-Петербурге и Казани предложили допустить женщин к совместному со студентами слушанию лекций и приобретению ими всех учёных степеней на правах вольнослушателей. Советы Харьковского и Киевского университетов находили возможным допустить женщин к слушанию лекций как на правах вольнослушателей, так и на правах студентов, а равно к получению учёных степеней, которые должны им давать те же права по государственной службе, что и мужчинам.

Но никакого указа, разрешающего женщинам учиться, не последовало, и, не находя на родине доступа к высшему образованию, подданные России начали уезжать в заграничные университеты.

В результате уже «в 1830-1840-е годы университеты начали допускать простых граждан и представителей крестьянства», — рассказывает Франциска Роггер (Franziska Rogger), доктор исторических наук, автор книг по истории швейцарских университетов, известная швейцарская феминистка. Сами университеты точно не проигрывали от большого количества студентов. «Система в то время была такова, что профессора, кроме фиксированной зарплаты, получали еще и дополнительный доход в зависимости от количества студентов, посещавших их лекции», — отмечает Франциска Роггер.

«То есть чем больше студентов, тем больше доход. Изредка, но случалось так, что профессор университета даже становился миллионером. Таким был, например, Эмиль Теодор Кохер (Emil Theodor Kocher, 1841-1917). На его лекции приезжали буквально со всей Европы. Он считался поистине гениальным хирургом», — продолжает Ф.  Роггер.

В 1872 году он получил должность профессора хирургии и директора хирургической клиники Бернского университета, а в 1909 году он был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине за достижения в области патологии и хирургии щитовидной железы. Но была и еще одна важная причина, по которой в Швейцарии прагматично подошли к вопросу принятия на учебу русских барышень.  

«Когда в университете много студентов, то тогда вуз становится популярным, его можно расширять, открывая новые факультеты, а это развивает и науку, и общество. Поэтому ситуация была тогда выгодна обеим сторонам — и университетам Конфедерации, и русским студенткам», — подчеркивает Ф.  Роггер.  

Стоит оговориться: «русскими» называли тогда всех, кто приехал из России, а сам национальный состав был, конечно, неоднороден — среди студенток были как русские, так и еврейки, украинки, польки и т. д. Что касается социальной составляющей, то в основном это были девушки благородного происхождения и из средних слоёв.

А начиналось все еще 1842 году, когда в Цюрихский университет вольнослушательницами записались две швейцарские девушки. Немного позже за ними последовала россиянка Мария Княжнина, которая подала прошение о зачислении её студенткой в этот же университет, хотя и ей тогда пришлось довольствоваться статусом вольнослушательницы.  Наконец, в 1865 году просьбу о зачислении ее на медицинский факультет университета в Цюрихе подала Надежда Суслова. В 1867 году ее просьба была удовлетворена, она стала первой в мире полноправной студенткой.

Сестра Аполлинарии Сусловой, возлюбленной Ф.  М.  Достоевского и супруги философа В. В. Розанова, Надежда Суслова была прекрасно образована и мечтала стать врачом. В 1860-е годы она была членом революционной организации «Земля и воля». Она первой из русских женщин получила диплом доктора медицины, защитив его под руководством И.  М.  Сеченова.

Интересно, что косвенно Надежда Суслова повлияла на то, что вскоре и первая швейцарская девушка была принята в университет в статусе полноценной студентки. «Мари Фёгтлин была помолвлена с Фридирихом Эрисманом (Friedrich Huldreich Erismann, 1842-1915, крупный врач-гигиенист, любил Россию и долгое время прожил там. Был санитарным врачом в Москве. — прим. ред. ), но тот предпочел Суслову и помолвку с Мари порвал.

Реакция Мари Фёгтлин была потрясающей, она убедила себя в том, что „раз Надежда смогла учиться, то и я смогу“. В итоге она поступила в Цюрихский университет, став затем первой швейцаркой, получившей полноценное высшее образование в Швейцарии», — рассказывает Франциска Роггер. Добавим, что, став врачом, Мари Фёгтлин, на рубеже веков открыла первую в стране гинекологическую больницу.

«Во второй половине 19 века Цюрих был полон русскими», — отмечает Ф.  Роггер. В русской диаспоре в Цюрихе особое место занимали политические эмигранты, народники и революционеры, которые зачастую искали среди соотечественников приверженцев своих идей. Так, не в последнюю очередь из-за этого приезжали в Конфедерацию знаменитые политические деятели М.  Бакунин (1814-1876, похоронен в Берне) и П.  Лавров (1823-1901). Вращаясь в политических кругах Цюриха, студентки знакомились с идеями марксизма и женской эмансипации, что сильно влияло на изменение их мировоззрения.

Таким, например, был цюрихский кружок «Фричи» в 1872-74 годах, позже ставший Всероссийской социально-революционной организацией. Свое название он получил по фамилии хозяйки пансиона, где проживали входившие в кружок студентки. Среди них были Софья Бардина, Вера Фигнер, известная активистка движения «Народная воля» и член исполкома этой организации, сестры Субботины, Анна Топоркова. сестры Любатович и другие. Одновременно с учебой девушки работали наборщицами журнала «Вперёд», издаваемого П.  Лавровым.

Политическая активность в Цюрихе не вызывала у российских властей восторга, поэтому летом 1873 года был издан и опубликован в нескольких европейских газетах указ, запрещающий студентам и студенткам из России учиться в этом городе. «Причем правительство угрожало, что вернувшиеся в Россию после 1 января 1874 года студенты лишатся всякой возможности устроиться в России, получить какой-либо заработок и т. д. », — пишет историк А.  А.  Корнилов (1862 — 1925).

С другой стороны, правительство обещало предоставить женщинам в России ту же возможность высшего образования, ради которой те и уезжали за границу. В итоге в 1876 году в России открылись Казанские курсы, в 1878 году — Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге и Высшие курсы в Киеве. В Москве высшие женские курсы работали с 1872 года.  

Конечно, не все ехали в Европу за революционными идеями.  Так, Екатерина Гончарова, племянница Натальи Николаевны Гончаровой-Пушкиной, просто хотела учиться медицине и однажды в юности она даже заключила пари, что поступит в университет. Ей было 27 лет, когда в 1868 году она приехала в Париж на учебу. Затем Е. Гончарова переехала в Берн и стала первой иностранной студенткой местного университета. Ее исследования касались области эмбриологии. В 1877 году в возрасте 36-ти лет она защитила диссертацию.

После царского указа 1873 года русские студентки с целью продолжения учебы разъехались из Цюриха по другим университетским городам Швейцарии и Европы. Многие, вернувшись в Россию, посвятили жизнь земству и революционному движению, и были сосланы в Сибирь и на каторгу после нашумевшего «Процесса 50-ти».

Вторая «русская волна» в Швейцарии начинается в 1880-х гг. После убийства императора Александра II в 1881 году в стране начался период «контрреформ», ужесточился полицейский режим. Среди прочего стали закрывать и высшие женские курсы, а когда через несколько лет их вновь открыли, то возможности поступления в них оказались серьезно ограничены. Поэтому многим женщинам опять не осталось ничего другого, как ехать за рубеж. Безусловно, главной героиней этой «второй волны» стала Анна Тумаркина.

«Она вошла в мировую историю как первая женщина-профессор, которая получила равные права с профессорами-мужчинами, в том числе право принимать экзамены на получение докторской степени и рецензировать диссертации», — рассказывает Франциска Роггер. В 1892 году в возрасте 17 лет Анна Тумаркина отправилась в Швейцарию и поступила в Бернский университет на факультет философии, истории и германистики.

Уже через три года она защитила диссертацию и стала доктором философских наук. В 1898 году произошло поистине историческое событие: Анна Тумаркина вошла в когорту университетских преподавателей, в эту чисто мужскую среду, в 1906 году стала почетным профессором, а в 1909 — экстраординарным. «У студентов считалось дурным тоном не ходить на ее курс „Введение в философию“», — добавляет Франциска Роггер, которая принимала непосредственное участие в увековечивании памяти А.  Тумаркиной, добившись того, что одна из улиц Берна в университетском районе получила в ее честь название «Tumarkinweg».

Рассказ о «второй волне» студенчества был бы неполным без упоминания имен Веры Величкиной (1868-1918) и Анны Кулишёвой / Розенштейн (1857-1925). Первая отправилась в Швейцарию в 1892 году, училась в Берне и Цюрихе, но потом уехала в Россию. Вернулась в Швейцарию она уже вместе с мужем, Владимиром Бонч-Бруевичем, закончила обучение на медицинском факультете Бернского университета в 1898 году и получила специальность врача. В Швейцарии вместе с мужем она тесно общалась с эмигрантскими группами разных направлений, были представителями «Московского рабочего союза» и помогали работе марксистской группы «Освобождение труда».

Имя же Анны Кулишёвой известно, наверное, больше в Италии, чем в России. До 1873 года она изучала философию в Цюрихе, в 1882 году поступила на медицинский факультет Бернского университета. У неё были контакты с русским социалистическим движением, она сотрудничала с группой «Освобождение труда» и была лично знакома с Г.  В.  Плехановым. Но потом ее деятельность была связана не с Россией, а с Италией. Анна Кулишёва сыграла значительную роль в создании Итальянской социалистической партии, стояв у ее истоков.

Легкой жизнь студенток в Швейцарии не была. Как правило, все они испытывали материальные трудности. Обучение стоило дорого, к тому же приходилось снимать квартиру или комнату. Все учебные пособия были платными, даже занятия в анатомическом театре — для студенток медицинского факультета — стоили денег. Отношение швейцарцев к иностранкам было неоднозначным.

Одни поддерживали студенток из-за их антимонархических настроений и желания перемен, другие испытывали по отношению к ним откровенную ксенофобию, третьих, подчас не без оснований, раздражало поведение русских. «Посиделки за самоваром и с сигаретами за полночь и громкое обсуждение политических и революционных дел швейцарцам не нравилось, они хотели привычной тишины», — объясняет Франциска Роггер. Уже в начале 1880-х годов среди местного населения в Берне стал зарождаться протест против присутствия в городе иностранных студенток.

Утверждалось, что российские студентки неважно успевают и их присутствие снижает уровень образования в университете. «Проверки в Берне и Цюрихе показали обратное. Русские девушки учились очень усердно и были прекрасно подготовлены», — указывает Ф.  Роггер. Но предрассудки никуда не исчезали. «Представьте, в лектории медицинского факультета находится 150 человек и из них 75 человек — русские девушки. В какое-то время мужчины-студенты были даже в меньшинстве. Но профессора все равно начинали лекции с обращения „Здравствуйте, господа!“».

Даже увеличение платы за обучение в начале 20 века не остановило поток студенток — он схлынул только в период Первой мировой войны и последующих политических перемен в Швейцарии, в России, в мире. Но до этого времени в Швейцарии успели получить высшее образование такие выдающиеся личности, как Сабина Шпильрейн (1885-1942), психоаналитик, педагог, ученица К.  Г.  Юнга, закончившая в 1911 году факультет психологии Цюрихского университета, и Лина Штерн (1878-1968), поступившая на химический факультет в Женеве и ставшая первой женщиной-профессором этого университета, а затем и первой женщиной-действительным членом Академии Наук СССР (в 1939 году).

Так что, в каком-то смысле «разбудили» швейцарок именно русские студентки. На их примере «и швейцарские девушки увидели, что можно поступать в университет и получать образование», — заключает Франциска Роггер. В 1909 году в Конфедерации было даже основано «Общество борьбы за предоставление женщинам права голоса» («Schweizerisch

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch