Мало кто устанавливает обогреватель на пике летней жары или избавляется от машины, потеряв возможность передвигаться на своих ногах на большие расстояния. Зато «все настолько плохо, что и говорить не о чем» считается одной из разумных позиций: «Когда все исправится, тогда и будем обсуждать».

Ну, да: дойдет до логического конца, рухнет, исчезнет - вот тогда-то с чистого листа. . .

Чистым лист никогда не бывает. Риски всегда будут и ими всегда придется управлять. Да и рушится все обычно на людей. То, что среди этих людей будут и те, кто приветствовал, скажем, антисиротский закон или действия в отношении Украины - слабое оправдание. Даже на зло, если получается, лучше не отвечать злом. Речь не идет о доверчивой готовности закрыть глаза на прошлое, но о правильных стимулах для изменения поведения.

И это не про незначимость вопросов об ответственности. Это про то, что цель - торжество определенных ценностей. Базовая задача при ней - настройка институциональной среды, создающей для этого правильные стимулы. А ответственность - одно из важных средств для этого. Не больше, но и не меньше.

* * *

Для любого психически здорового и минимально информированного человека очевидно, что надежда на превращение только одной страны мира в радиоактивный пепел - глупость. Менее очевидно, что, скажем, надеяться на исчезновение России или Украины при сохранении в относительной целостности и сохранности любой другой из двух сторон - не меньшая глупость. А если так, значит надо думать, как жить. В том числе - в России как части Европы и мира. И с Россией - остальным странам. Причем, с Россией разной - в пространстве, во времени, социально-демографически, социокультурно и идейно.

Конечно, можно закрыть глаза и делать вид, что проблемы нет, можно устроить конкурс на громкость и радикальность оскорблений. Некоторые психологические проблемы на время оба варианта решат, но, к сожалению, только их.

В этом смысле куда конструктивнее будет даже попытка из ненависти, «назло врагу» делать как можно больше полезного у себя. Но и этот подход применим только ограниченно. Автаркия в современном мире уже практически невозможна, а вечно избегать пересечения интересов не получится. Все равно, равно или поздно надо будет начинать проектировать, как жить в этом мире рядом. Включая создание механизмов, действительно гарантирующих безопасность каждой из сторон (а не так, как это должен был сделать, но не сделал, скажем, Будапештский меморандум).

А еще - как жить в рамках более общих процессов, которые, несмотря ни на какие исторические флуктуации, остаются схожими для многих стран - от старения населения (и отчасти связанных с этим вопросов перепроектирования здравоохранения и пенсионной системы) до все большего распространения сложных идентичностей, от волны переконфигураций политического спектра (например, за счет роста влияния того, что очень условно можно назвать «право-левым популизмом») до все более сильного ухода от системы жестко очерченных профессий.

Можно ли это анализировать и проектировать только в рамках одной страны? Да, но глупо. Это надо делать на разном материале, с постоянным взаимодействием взглядов из разных углов, разных школ и подходов.

* * *

Трудно придумать слово страшнее, чем «никогда». Пока человек жив - с ним нужно говорить и думать, думать и снова говорить. Бессмысленно говорить только с мертвым. Тогда уже можно со спокойной совестью сказать: «Я поднимаю руку и сдаюсь». При этом продолжая думать, что могло быть сделано иначе - чтобы учесть в общении с еще живыми.

Впрочем, это идеальная схема. При вечной ограниченности ресурсов можно найти более продуктивный способ их потратить, чем пытаться убеждать живых и гиперактивных троллей - даже действующих абсолютно безвозмездно. Но если перед нами человек или сила, у которой имеются реальные цели за пределами пространства спора - стоит начинать искать и проектировать то, что может оказаться общим пространством - если не ценностей, то хотя бы интересов.

Впрочем, интересы не бывают ценностно нейтральными (даже физическое выживание не при всякой системе ценностей является приоритетом). Сама возможность договориться об интересах уже говорит о какой-то ценностной совместимости - просто более слабой.

Случаи, когда разногласия неизбежно сползают к «земельному вопросу - кто кого закопает» - большая редкость. И я верю, что даже разговор, начавшийся декларацией ожидания мучительной смерти собеседника, может закончиться преодолением разногласий и формированием общей платформы.

* * *

Чем большее ощущение абсурда вызывают те или иные слова и решения, чем больше экспертиза превращается в обоснование принятых решений, тем важнее консолидация тех, для кого достаточно значимыми остаются и собственная репутация, и эффект принимаемых решений для страны и для мира.

Чем хуже отношения между странами, тем важнее создание общих площадок. Не имитационных, где вместо НКО - ГОНГО, вместо экспертов - пропагандисты, а в качестве облагораживающего десерта - мастера культуры, от которых опять потребовалось определиться, с кем же они.

Эта же схема нередко работает и внутри. Как втянуть реальную экспертизу, а не бодрые отчеты и крики надеющихся, что вот сейчас их заметят, но и не схемы поверх схем поверх схем - отдельная проблема.

На реальных площадках все будет тяжело. Придется долго нарабатывать доверие. А доверие нарабатывается совместной работой, возникающим в ее процессе пониманием, как устроена вторая сторона - при условии, что именно это понимание доверия не ослабляет.

У новой России в 1991 году был сильный кредит доверия. Да, были те, кто и тогда говорили: «Ничего у них не может быть иначе. Подождите немного - и увидите, что скрывается за демократической маской». С ними спорили. Не думаю, что спорили напрасно, потому что не верю в жесткий детерминизм истории.

Сегодня, к сожалению, от этого кредита доверия мало что осталось. Придется зарабатывать новый. А еще - платить по нашим собственным счетам. Причем, платить, к сожалению, придется не только живущим сегодня. И чем раньше мы прекратим давать поводы для выставления этих счетов, чем раньше начнем нарабатывать основу для нового доверия, тем меньше поколений потомков будут проклинать многих живущих сегодня.

А пока не будет доверия (а не будет его долго) - могут работать только системы гарантий и репутаций. И чем сильнее будет давление с целью еще кого-нибудь заставить «присоединиться», запачкаться, тем меньше будет у страны ресурс.

* * *

«В феврале 1921 года, в период величайших регламентаций, регистрации и казарменного упорядочения, когда всем был дан один железный и скучный устав, мы решили собираться без уставов и председателей, без выборов и голосований. Вместе с Теодором, Отмаром и Киприаном мы верили, что "характер будущих собраний обрисуется сам собой, и дали обет быть верными до конца уставу пустынника Серапиона"», - написал более 90 лет назад Лев Лунц о «Серапионовых братьях». «У каждого из нас есть идеология, есть политические убеждения, каждый хату свою в свой цвет красит. <. . . > Мы же вместе, мы -- братство -- требуем одного: чтобы голос не был фальшив. Чтоб мы верили в реальность произведения, какого бы цвета оно ни было».

Экспертная группа «Европейский диалог» тоже собралась не в лучшее время. Но в лучшее она могла бы и не собраться.

У нее тоже нет устава, нет жесткого членства (у каждого из нас много разных жизней), нет единства идеологических позиций, но есть принимаемые ее участниками ценности - условно их можно назвать «европейскими», хотя это скорее о «небесной Европе», а не о конкретных границах континента.

Есть представление о том, что у каждой страны (а также региона внутри нее) существует своя специфика, но мы при этом исходим из того, что Россия является европейской страной - в том же самом смысле идеи Европы.

Есть принципы и требования к содержательности, ответственности и качеству экспертизы. И есть базовая установка на диалог, то есть на то, чтобы думать и говорить, а только после делать. При этом «делать» должно продолжать сопровождаться «думать и говорить».

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru