фото показано с swissinfo.ch

В час послеполуденный в конце сентября 1523 года в Цюрихе встретились два господина. Один из них был Хайни Хирт (Heini Hirt), владелец небольшой крупорушки в пригороде Цюриха Штадельхофен, другой звался Клаус Хоттингер (Klaus Hottinger), и был он сапожником, а еще — пламенным сторонником Ульриха Цвингли.

Предметом же их разговора был вопрос иконоборчества — допустимы ли в религии изображения Бога и Святых, или же нет?

«Ну же, Хирт, давай, признавайся, когда же ты наконец своих истуканов порушишь и с пьедесталов низвергнешь?», — подкалывает Хоттингер своего собеседника, имея в виду не что-нибудь, а придорожное распятие, водруженное Хиртом неподалеку от своей мельницы. Сам мельник, конечно же, в курсе, что Реформационное учение требует полного отказа от «богомерзких истуканов», но все равно, подчиняться таким с его точки зрения нелепым указаниям он не хочет.

А потому он пытается выкрутится из непростой ситуации, говоря, что, мол, изображения святых ему ничего плохого не сделали, сам же он к числу людей «зело грамотных» себя не относит, посему пускай же правительство города само решает, что делать с иконами, распятиями да статуями. Хоттингер же не отстает, говорит мельнику, ежели ты добрым христианином и в самом деле быть хочешь, то надлежит тебе распятие у дороги удалить, причем немедленно. В итоге порешили они компромиссным образом: Хирт дарит распятие Хоттингеру, который может сделать с ним по праву владения что угодно.

В последующие дни Клаус Хоттингер заручился поддержкой четверых отцов города, заседавших в его Совете и более или менее идеям Реформации симпатизировавшим. Посл был просто-таки идеальный скандал, весь город только и говорил, что об этом кресте. А поскольку официально в городе за осквернение святых смертная казнь полагается, распорядился цюрихский совет схватить святотатцев и предать суду.

В конфликт с законом Клаус Хоттингер вступал и прежде. Репутация у него в городе соответствующая — неисправимый возмутитель спокойствия, для которого на первом месте стоит Реформация, для пропаганды идеалов которой он готов использовать любые методы. Впервые внимание он на себя обратил в Постные дни 1522 года, приняв участие в демонстративной «колбасной вечере», о которой мы уже рассказывали.

Клаус Хоттингер не скрывает, что он отвергает обычную литургическую процедуру, предлагая заметить ее совместной «вечерей» членов общины верующих. Сидя однажды в церкви на службе он так и сказал своему соседу по лавке, увидев, как священник направляется к кафедре, что «будь моя воля, я б ему на голову надел ночное ведро со всем его содержимым». В другой же раз он в такой же ситуации заявил, что «молиться перед алтарем — это, как если бы справлять большую нужду под забором». Для многих такого рода выходки были уж слишком большой наглостью, отчего в итоге Совет города в его адрес высказал официальное порицание и осуждение.

Столь бескомпроимиссное стремление утвердить в городе новую веру не осталось для Хоттингера без последствий, врагов и оппонентов у него было хоть отбавляй. Собственный мясник называл его полупрезрительно «Господин Доктор», предлагая «сразу уж надеть себе на голову шутовской колпак». Не гнушался он и откровенных провокаций, собрав как-то перед домом Хоттингера группу местных «отмороженных» и затянув с ними вместе песню антиеврейского содержания, пытаясь, тем самым, заклеймить Хоттингера в качестве сторонника «чужой веры», то есть иудаизма.

«Ты, Хоттингер, чертовское отродье, — вопили они.  — Бери с собой всех своих вероотступников и проваливай туда, где бесы язычников дьявольщине учат». Хоттингер в тот момент уже отошел ко сну и на полном серьезе подумывал уже надеть свою боевую кольчугу, взять меч, да и порубить полуночников в капусту, но потом он решил не делать этого и направил в городской Совет жалобу, предупредив, что «с него хватит, и в следующий такой раз он без колебаний прибегнет к мерам самообороны».

Но вернемся к опрокинутому распятью. В то время как Клаус Хоттингер сидел в подвале в ожидании процесса, Реформация продолжала шагать по Швейцарии. То здесь, то там группы верующих штурмом брали храмы и удаляли из них иконы, картины и статуи, изображающие героев и сюжеты библейской истории. Поэтому правительство Цюриха решило каким-то образом организовать и возглавить этот процесс, провозгласив намерение устроить на эту тему теологический диспут и решить, как быть со святой Мессой и какую роль в будущем должны будут играть изображения Святых и Апостолов.

Всего почти девять сотен людей приняли участие в общественном обсуждении этой проблемы, из них только треть были представителями церкви. Выяснилось, что власти-то города к идеям сторонников Реформации относились довольно благосклонно, но при этом чем дальше, тем очевиднее становились разногласия в стане самих религиозных обновленцев: Цвингли больше склонялся к умеренной правительственной позиции, тогда как Хоттингер и его друзья настаивали на радикальном варианте иконоборчества.

После шести недель в заключении Хоттингер предстал, наконец, перед судом. Действия свои он объяснял исключительно христианской заботой о ближних: дерево распятия он хотел продать и на вырученные деньги накормить страждущих. Тем самым он сослался на весьма распространенный среди реформаторов тезис: негоже деньги тратить на статуи, тогда как вокруг столько голодных.  Впрочем, на судей тезис этот особенного воздействия не оказал.

Не желали больше с ним иметь каких-либо дел и его «друзья» из городского Совета: учуяв, что «запахло жареным», они немедленно отвернулись от пламенного реформатора. В итоге «постановил суд бузотера и возмутителя спокойствия с территории города выслать, поелику дела его ничего иного за собой не влекли, кроме ненужных дискуссий, слухов и общественного возмущения».

Покинув Цюрих, К. Хоттингер, как и многие другие сторонники Реформации, сделался странствующим проповедником. Передвигаясь из города в город, из деревни в деревню, он держит страстные речи, обличая католическую церковь. Однако не все жители кантона воспринимали его инвективы благосклонно. Для одних он перешагнул границу пиетета и здравого смысла, другие были не согласны с его теологическими выкладками. «Верите ли вы во Святых», — спросил он однажды одну молодую прихожанку, и когда та ответила позитивно, разразился Хоттингер речью почти что непристойной: «А раз так, то вы тогда хуже шлюхи последней, более того, есть вы ни что иное как наложница языческих суеверий».

В феврале 1524 года Клаус Хоттингер был арестован в городе Констанц. Узнав об этом, Баденский наместник потребовал выдать его, подчеркивая, что «сей господин с самим чертом одно дело делает». Друзья и родственники Хоттингера опасались худшего и обратились к цюрихскому Совету с просьбой вступиться за него, однако соответствующее ходатайство так и осталось без ответа властей. Хоттингер был в итоге выдан в Люцерн и там приговорен к смерти в связи с тем, что он «недопустимым образом подвергал сомнение Литургию и молитву пред лицем Святых».

Месяц спустя, 9 марта 1524 года, Клаус Хоттингер был выведен за стены города и там обезглавлен. Он стал первым швейцарцем, жизнью своей заплативший за разрыв с католическим учением — первым, но отнюдь не последним.

Регула Бокслер (Regula Bochsler)

Изучала в Университете Цюриха историю и журналистику.  

С 2004 по 2011 годы руководила на швейцарском национальном общественном телевидении выпуском передачи «Kulturplatz».  

& other battles to control cyberspace» (2002).

Источник: swissnex SF

Перевод с немецкого и адаптация: Игорь Петров.

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на swissinfo.ch