фото показано с vz.ru

Сомнительно, что русская литература, которую школьники, будем надеяться, читали, оказала укрепляющее и облагораживающее воздействие на их душу. Прямо скажем: она и не должна. Литература не панацея.

На прошлой неделе министр образования РФ Ольга Васильева высказалась в том духе, что литература должна быть правильной:

«Начиная с детского сада, должен быть определенный, очень правильный корпус той самой литературы, которую читают наши маленькие детки, а потом они растут. В той же сказке русской, адаптированной к детскому возрасту, при разговоре с ребенком, при оценке ситуации, при личных оценках героев мы его уже воспитываем, мы его формируем, формируем человеческую основу. И это нужно возвратить, вот этот корпус книг от мала до велика».

Нехитрая эта идея высказывается далеко не впервые, и в этот раз она вновь породила ехидное шебуршение как нетрудно догадаться, в первую очередь, в среде столичной гуманитарной интеллигенции, так или иначе связанной с детским чтением.

«Выдаешь родителям и школам Список, заставляешь детей все по Списку прочитать, и от этого у них прям сразу духовно-нравственность повысится» (Ирина Лукьянова).

«Каждый учитель пусть сам отбирает, что сочтет нужным нет, я не особенно опасаюсь, потому что все сказанное министром есть просто дежурная болтовня на тематическом собрании родителей, никаких серьезных последствий она не будет нести» (Алексей Олейников).

Если высказывание Лукьяновой обычное передергивание, интересное только типичностью, то комментарий Олейникова распадается на два аргумента, к каждому из которых можно присмотреться.

Во-первых, верно ли, что никакой «правильный корпус литературы» не нужен, а учитель и именно учитель то самое лицо, которое отбирает для детского чтения то, что считает нужным? (Просто потому, что ему с этой литературой и работать).

Скажем так: как минимум, странно, что министра образования критикуют за намерение выделить некий единый литературный корпус, в то время как представители московских вузов и благотворительных фондов настоятельно рекомендуют учителям начальных классов детские книги зарубежных авторов (уверяя, что отечественных аналогов попросту нет) и более того, заявляют, что культурной общности, основанной на чтении, у российских школьников уже и сейчас не существует, а если вам надо культурную общность, то для этого есть Икея и Макдональдс.

Не надо возлагать на литературу большие надежды в воспитании человека (фото: Сергей Венявский/РИА Новости)

Если это хотя бы отчасти правда то в идее министра образования Васильевой плохо не то, что она ограничивает индивидуальную свободу учителя, а то, что она предложена удручающе поздно.

Впрочем, как мы помним, высказывалась-то она и раньше, но всякий раз как и в этот раз ее встречает дежурное ерничество.

А с другой стороны: где учителя, пусть даже столичные, и где правительство?

Олейников прав: если бы в нашей стране начальство в самом деле собралось четко придерживаться некоего общего корпуса литературы (как это происходит, например, в Китае) это было бы сделано, и комариные укусы критики были бы бессильны. А это все просто благопожелания.

Но вопрос в другом. Что в действительности может, а что не может доставить в нашу жизнь «определенный, очень правильный корпус литературы»? Может ли он «сформировать личность, человеческую основу»?

Я сомневаюсь в этом. Одни и те же книги могут быть прочитаны очень по-разному в зависимости от того, кто именно их читает и как трактует прочитанное.

Совсем свежий пример: статья Галины Юзефович (один из самых известных и вездесущих российских литкритиков) о книге Захара Прилепина «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы».

Книга Прилепина и статья Юзефович классический образец «взгляда на одно и то же разными глазами». Прилепин указывает на Державина-офицера Юзефович предпочитает Державина-пацифиста. Прилепин пишет «ополченцы» Юзефович говорит, что нынешние ополченцы это не то, что в Отечественную войну 1812 года. Прилепин призывает равняться на патриотические порывы писателей Золотого века Юзефович считает, что Прилепин педалирует, спекулирует и манипулирует.

Грубо говоря: Прилепин пишет «славная традиция», Юзефович отвечает «это было давно и неправда».

Можно ли быть хоть сколько-то уверенными, что даже при самом превосходном литературном корпусе учителя наших детей будут равняться на Захара Прилепина, а не на Галину Юзефович? Или кто-нибудь верит, что учитель будет человеком настолько широкой души (и обладателем неограниченного времени), что устроит в классе свободную дискуссию?

Я знаю учительницу литературы в одной из самых блестящих московских школ, которая устроила травлю одиннадцатилетнего ребенка за мнение.

Я знаю учительницу литературы в одной из заурядных московских школ, которая, рассказывая шестиклассникам о Цветаевой, то и дело напоминала, что они еще слишком малы, чтобы что-то в Цветаевой понять.

Или вот на днях Сергей Волков московский учитель, также присутствующий повсеместно, от Общественной палаты до олимпиад по литературе, рассказал, как в образовательном центре «Сириус», созданном для одаренных детей, поддержанном правительством РФ, в литературно-творческой смене ребята хором заявили, что учителя заставляют их насильно любить литературу и не позволяют иметь свое мнение, причем Волкова неприятно поразило, что молодые люди выступают с позиции жертвы.

Еще раз: это «литературные» дети, приехавшие в весьма престижный образовательный центр. Как минимум, с далеко не худшими учителями литературы. И никто из них за учителей не вступился. Неужто так плохи?

Довольно сомнительно и то, что русская литература, которую они, будем надеяться, читали, оказала укрепляющее и облагораживающее воздействие на их душу.

Прямо скажем: она и не должна.

Я отношусь к тем, кто в идеале желал бы этого воздействия, но в реальности знаю, что можно быть даже не учителем, а профессором, написавшим учебник по литературе, и прочитать «Станционного смотрителя» в том духе, что Самсон Вырин из-за мещанской узколобости не заметил счастья своей дочери.

Литература не панацея.

Не надо возлагать на нее большие надежды в воспитании человека. Это предохранит и от пиетета перед профессорами и литкритиками, поскольку вы понимаете: то, что они много читали, не обязательно сделало их умнее и тоньше.

А что надо? Что литература может? И что может сделать каждый?

Литература может и должна быть тем самым общим культурным фундаментом, кладовой языка, образов, идей, опознавательных знаков, присущих нации. Литературу нельзя «проходить», ей нельзя научить, но ее можно прочитать. И это единственное, что обязательно нужно сделать с литературой, все остальное факультативно.

В этом смысле в смысле очерчивания приблизительного круга разговоры про «создание правильных корпусов» были бы отнюдь не лишними если бы не велись так давно, бесплодно и беспомощно; если бы в эти корпуса не старались впихнуть так много всего разного, руководствуясь не внятной идеей, а суеверным страхом оставить что-то за бортом.

Так что на министерство большой надежды нет. А на учителя да, если повезет, но надо понимать: сегодня ему платят вовсе не за это.

Так что же может сделать каждый из нас для того, чтобы через тридцать лет у нас было еще что-то общее, кроме Икеи и Макдональдса?

Каждый из нас может читать своим детям то, что знает и любит с детства. И «начиная с детского сада», о чем говорила Васильева. И даже подросткам непременно подросткам. Прочитать вслух «Войну и мир» от корки до корки это не больно. Я пробовала.

Теги:

литература, образование, книги, школа

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на vz.ru