фото показано с polit.ru

В Орле поставлен первый в России памятник Ивану Грозному. Это стало причиной многих споров о личности Ивана IV и его роли в русской истории. В СМИ и социальных сетях развернулись дискуссии на тему.

Историк, доктор исторических наук Иван Курилла на своей странице в социальной сети Facebook в связи с этими спорами пишет:

«…вот же интересно: любой спор легко переводится в дихотомию "либералы - государственники". То есть, государственникам почему-то положено защищать Ивана Грозного, а те, кто его ругают - исключительно либералы. (Так, во всяком случае, в комментах получается).

Либералам, конечно, Грозного совсем странно было бы защищать, но, господа государственники, перечитайте, что ли, Карамзина (уж на что первейший государственник), задумайтесь, почему в Российской империи Грозному памятников не ставили, - нет тут этой линии, и не "государственник" Грозный никакой, - вы же себя дискредитируете, ассоциируя свои идеалы с душегубством. Непонятно?

Памятник Тысячелетию России в новгородском детинце. Среди государственных деятелей отсутствует изображение Ивана Грозного. Фото: Aglav / commons. wikimedia. org

(Да, и заодно, чтоб два раза не вставать: "дело Мединского" тоже не про "государственников и либералов", а про науку и ее дискредитацию. Не надо вестись на перевод любого спора в единственный идейный раскол)».

Медиа-аналитик Василий Гатов, научный сотрудник Центра по изучению коммуникационного лидерства и политики Университета Южной Калифорнии, комментирует это рассуждение так:

«Это такая психологическая метонимия, встречается постоянно в российском дискурсе, о чем бы ни шла речь. Определенные взгляды на предмет заведомо переносятся на систему взглядов (например, противник гомеопатии и траволечения автоматически зачисляется в сторонники абортов, эвтаназии, "прививочники" и т. д. )»

Церемония открытия памятника Ивану Грозному в Орле 14 октября 2016 года. Фото пресс-службы губернатора Орловской области.

Политолог Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий, главный редактор «Политком. ру», отмечает:

«Стандартный аргумент сторонников Ивана Грозного (как правило, одновременно, и поклонников Сталина): а у них в Париже Варфоломеевская ночь была.

Разумеется, была. Хотя отличие заключается в том, что пока обезумевшие парижане и некоторые провинциалы резали своих соотечественников, во многих городах Франции руководящее указание не приняли к исполнению. В этом коренное отличие от тирании психопата с трудным детством, считавшего себя потомком Августа.

Главное же - невозможно представить себе современного министра культуры Франции, открывающего памятник неплохому полководцу Генриху де Гизу, причем в окружении персонажей, грезящих о возвращении Алжира. Или его британского коллегу, произносящего речь на открытии памятника Генриху VIII. »

Он также приводит собранные академиком Степаном Веселовским сведения о двух жертвах Грозного, что позволяет отчасти представить себе личность Ивана IV.

«Академик С. Б. Веселовский о двух жертвах Ивана Грозного:

"Обвинение в «великих» или просто в «изменных» делах настолько трафаретно и неопределенно, что ровно ничего не говорит; приходится в различных источниках собирать отрывочные, неясные и случайные указания, чтобы найти какой-нибудь смысл в этом кровавом сумбуре.

Александр Борисович Горбатого [Суздальский] по своему происхождению, родственным связям и служебной карьере принадлежал к самой верхушке боярства и царской родне.

Александр Борисович Горбатый начал служить, когда Иван едва вышел из младенчества. В 1538 г. он был уже воеводой сторожевого полка в Коломне; после этого принимал участие почти во всех значительных походах и прославился как выдающийся воевода. В Казанском походе и при взятии Казани Александр Борисович был одним из главных военачальников. По мнению Курбского, он был «глубокого разума и искусный зело в военных вещах». После 1553 г. он не принимал участия в походах и большей частью оставался в Москве. Боярство он получил в 1544 г. , но ни до этого, ни позже не принимал участия в борьбе боярских партий в годы малолетства Ивана.

Александр Борисович по своим брачным связям был в свойстве с рядом представителей боярства и в двойном свойстве с царем Иваном. (…) Одновременно с кн. Александром Горбатовым был казнен его единственный сын Петр. По словам Курбского, Петр был «в первом цвете возраста, аки в седминадесяти летех». Это показание Курбского подтверждается тем, что Петр упоминается в разрядах в полоцком походе 1563 г. как рында у царя, а известно, что юноша, достигший пятнадцати лет, считался «поспевшим в службу», и в рындах обыкновенно начинала служит молодежь знатных родов.

Аллегория тиранического правления Ивана Грозного. Германия. Первая половина XVIII века.

Едва ли можно оспаривать, что не участие в «великой измене» отца привело юношу кн. Петра на плаху. По тогдашним понятиям об устроении душ предков в загробной жизни, культ предков был священным долгом старшего представителя рода из числа живущих. Поэтому пресечение рода считалось само по себе большим бедствием. Курбский не раз с большим негодованием говорит, что Иван уничтожал иногда людей «всеродне», т. е. с женами и ни в чем не повинными малолетними детьми. Говоря так, Курбский имел в виду не простую жестокость царя, а указанные представления самого Ивана и его современников относительно культа предков и осуждал подобные действия Ивана как квалифицированный терроризм.

Со смертью единственного сына душа кн. Александра оставалась без поминания, а культ всех его предков - без обслуживания. Это должно было произвести соответствующее впечатление на всех возможных и будущих «изменников». Но поскольку Иван был в двукратном свойстве лично с кн. Александром, он счел обязанностью истинного христианина отдать последний долг своему родственнику, оставшемуся без потомства, и послал 12 февраля по его душе в Троицкий монастырь 200 руб. Это не портило эффекта казни, так как об этом добром поступке царя было известно только троицким монахам". »

Политолог Кирилл Рогов также высказал мнение по поводу Ивана IV, оспорив достоверность ныне популяризируемого его образа:

«Про Ивана Грозного.

Тут все очень просто и очень поучительно. В мифологии русского консерватизма (на самом деле это псевдо-консерватизм, это другое) есть негативный миф русской истории - "смута" - и позитивный миф - жесткий царь-централизатор, который пусть жестоко, но искореняет смуту и отводит от России эту главную беду. Ну, и Иван Грозный - это как бы экстремальный, но тем и самый главный образец актора позитивного мифа.

На самом-то деле все было наоборот. Смута - историческая смута начала XVII века - была непосредственным следствием правления Иоанна. И дело не только в том, что он своими руками подвинул царство к династическому кризису. Кризис возник не из этого. Кризис возник из того, что царь совершенно уничтожил предыдущую политическую традицию, политическую элиту, вывел подонков в тузы, разрушил ткань политической преемственности. Если существует эта ткань и эта преемственность, то династия и царство могут выстоять даже с малолетним наследником-эпилептиком. Если их нет, то никак не может.

Смута - прямое дело рук Ивана Грозного. И это один из главных, фундаментальных фактов всей русской истории. И пока принято считать наоборот, она будет продолжаться. »

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru