Поверить, что такой человек как Александр I, переигравший самого Наполеона и умеющий видеть на сто ходов вперёд, может проморгать очевидное и допустить целый ряд страшных, роковых промахов, чрезвычайно трудно. Но придётся.

200 лет назад, 1 декабря 1825 года, в Таганроге скончался человек, которому за несколько месяцев до этого, в сентябре, Николай Карамзин пророчествовал: «Государь! Ваши дни сочтены. Вы не можете более ничего откладывать и должны ещё столько сделать, чтобы конец Вашего царствования был достоин его прекрасного начала».Наверное, многие уже поняли, о ком идёт речь. В конце концов, не должны же были пропасть втуне школьные наставления, базирующиеся на «нашем всём». Именно Пушкин оставил чеканную формулировку: «Дней Александровых прекрасное начало». Он же описал и смерть императора Александра I, сочинив эпитафию: «Всю жизнь свою провёл в дороге, простыл и умер в Таганроге».Впрочем, в связи со смертью этого императора гораздо чаще вспоминают строчку из стихотворения Петра Вяземского: «Сфинкс, не разгаданный до гроба». Вообще-то считается, что речь в нём идёт о Вольтере. Но многие не выдерживают соблазна подверстать его к «тайне императора Александра I» — дескать, он не был разгадан не только «до гроба», но и после. Потому что тогда император вроде как и не умер — сначала ушёл в «тайные скиты», а потом объявился в Сибири «старцем Фёдором Кузьмичом».Одержимость этой тайной приводит к тому, что на реальную, главную тайну Александра I, внимания почти не обращают. А ведь она по-настоящему грандиозна. И заключается в том, что итоги правления этого императора определить крайне сложно. Обратите внимание — и Карамзин, и Пушкин, говорят о его прекрасном начале. А вот финал признаётся чуть ли не провалом всего и вся. Между прочим, то же самое можно сказать и об итогах правления Александра I в дальней исторической перспективе, о том, чего не увидели ни Пушкин, ни Карамзин.В самом деле, первая часть правления Александра Павловича — это феерия и восторг. Особенно в том, что касается экономических реформ. Новые правила вводились с оглядкой и размеренно. Скажем, в 1804 году крестьянам разрешили мелочную торговлю в городах — с возов и временных лавок, «но отнюдь не оптом», причём запрещалось держать более двух наёмных работников. В 1806 году разрешили уже заводить постоянные лавки, а также и оптовую торговлю. В 1812 году крестьян допустили к ярмаркам — для скупки товаров и последующей торговли в деревнях. Позже их права были расширены ещё больше — казённым, удельным, помещичьим крестьянам и вольным хлебопашцам разрешили учреждать фабрики и заводы. Практически все знаменитые династии, которые впоследствии составили силу и славу отечественного предпринимательства, вышли из этих указов Александра I.Не забыл Александр и слова своего наставника, юриста и педагога Фредерика Лагарпа: «Невежды и полузнайки были бичом России. Надобно их заменить не пустыми болтунами, но людьми глубоко образованными, способными развить со всею ясностью те истинные правила, на коих наука зиждется». В стране появляется пять новых университетов, лицеи, а также создаётся четырёхступенчатая система образования — приходские школы, уездные училища, и, наконец, гимназии, дающие право поступать в университет. Мощный рывок по части научных открытий, связанный с именами Лобачевского, Менделеева, Тимирязева, Павлова, Сеченова, Пирогова — тоже следствие той реформы Александра I.Ну а в том, что касается кадровой политики, знания людей и умения видеть на сто ходов вперёд, императору практически не было равных. Ярче всего это проявилось во время страшного испытания — Отечественной войны 1812 года. Вернее, за несколько лет до неё, когда император фактически наметил контуры грядущего противостояния и заранее одержал победу.В 1807 году он посетил одного раненого генерал-лейтенанта, героя битвы при Прейсиш-Эйлау. Тот, хоть и герой, а всё же из разряда «никто, и звать никак». Офицеров такого звания в армии ещё 60, а этот в очереди на повышение до генерала занимает 47-е место. Тем не менее, в 1809 году Александр делает его генералом, а в 1810 году — военным министром Российской империи, да ещё и вводит в Сенат. И правильно делает. Потому что звали того генерал-лейтенанта Михаил Барклай-де-Толли, и он ещё в 1807 году поделился с императором своей идеей «скифской войны»: «В случае вторжения Наполеона в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь вовнутрь страны, а затем с сохранёнными войсками и с помощью климата подготовить ему, хотя бы за Москвой, новую Полтаву». И император эту идею, включавшую в себя сохранение армии ценой сдачи Москвы, принял. И воплотил в жизнь. И победил.А ещё он прекрасно знал свой народ, что вообще-то большая редкость для правителя. 9 июля 1812 года, когда состоялся лишь второй относительно серьёзный бой русских частей с «Великой Армией» Наполеона, Александр пишет: «Я решился издать манифест, чтобы при дальнейшем вторжении неприятелей воззвать народ к истреблению их всеми возможными средствами и почитать это таким делом, которое предписывает сама вера». То есть делает ставку на воспетую впоследствии Толстым «дубину народной войны». Ставка запредельно рискованная, поскольку Наполеон тоже ставит на русский народ, но с другим знаком. Ободрённый восстаниями литовских крестьян против помещиков, он хочет обратиться к русским крестьянам с обещанием отмены крепостного права — тогда, по его мнению, Россия просто развалится. Его предупреждают: «Уже в Смоленской губернии люди совершенно иные, они готовы сражаться». Но Наполеон тешит себя иллюзиями, даже сидя в Москве. Вот слова Армана де Коленкура: «Император приказал составить прокламацию об освобождении крепостных... Идеи эмансипации гнездятся уже в мозгу у всех крестьян, и император, вместо того, чтобы быть окружённым врагами, будет иметь миллионы пособников». Но тут сбываются прогнозы Александра, основанные на знании своего народа — именно в те месяцы крестьянское партизанское движение и разворачивается по полной программе.Поверить, что такой человек как Александр I может проморгать очевидное и допустить целый ряд страшных, роковых промахов, чрезвычайно трудно. Но придётся.В последнее время часто приходится слышать, что Ленин, создавая СССР как федерацию союзных национальных республик, заложил под него бомбы — дескать, случись что, и конструкция развалится. Тем, кто так считает, не худо бы напомнить о действиях Александра I в отношении Польши и Финляндии.С поляками, которые были самыми преданными союзниками Наполеона в войне 1812 года, Александр поступает так, что хуже не придумать. У него было два варианта. Включить Польшу в состав Российской империи на правах отдельных губерний и вести политику русификации населения — так сама Польша некогда поступала с захваченными русскими землями. Либо создать марионеточное польское государство, которое обладало бы формальной независимостью, и держать его на коротком поводке. Александр создал Царство Польское и включил его в состав России на правах широчайшей автономии. Сверх того, даровал полякам Конституцию — самую либеральную в Европе.И повёл дела так, что поляки фактически стали привилегированным народом — на каждый рубль, отданный в имперскую казну, Польша получала дотаций в размере 1 руб. 26 коп. А центральные губернии России на каждый отданный рубль получали лишь 74 коп. Финляндии, которая никогда не имела своей государственности, Александр фактически преподносит её на блюдечке в готовом виде. Вдобавок финны тоже становятся привилегированным народом. Налоги, собранные в Финляндии, идут на её же развитие, а в Россию — ни копейки... В итоге эти бомбы рванули так, что мало не показалось никому. Распад СССР хотя бы не сопровождался прямой военной агрессией бывших республик против России. А распад Российской империи — очень даже, свидетельством чему Советско-польская война 1919-1921 гг. и Советско-финская война 1918-1920 гг. И оба конфликта начались с вторжений на территорию России.Всё это — следствие поразительной слепоты Александра I. Слепоты, которую невозможно заподозрить в таком умном и проницательном человеке. Как и почему он, переигравший самого Наполеона, поступил таким противоестественным, губительным образом?Иногда это объясняют тем, что император впал в мистицизм. Иногда тем, что попал под «английское влияние». Иногда — ещё чем-нибудь столь же экзотическим. Но истинные причины пока не вполне понятны. Это и есть та самая тайна, а вовсе не приключения «старца Фёдора Кузьмича в тайных скитах».

Подробнее читайте на aif.ru