фото показано с polit.ru

Масштабный всплеск зрительского интереса к фигуре Шерлока Холмса и к шерлокианским персонажам, таким как доктор Хаус из одноименного сериала, - любопытная примета нынешней эпохи.

На чем основывается этот интерес, почему Шерлок стал, судя по всему, «героем нашего времени»? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, для начала следует понять, что представляет собой такого рода герой - каковы его истоки, эволюция, сформировавший его культурный контекст; какое развитие этот образ получил в современной сериальной культуре и как устроены многочисленные шерлокианские нарративы.

Почему хромает доктор Хаус? Почему у мистера Спока нет чувства юмора? А был ли Мориарти? Зачем нужен «рейхенбах»? Кто такие папа и мама Холмсы? Что общего у ирландского сеттера и собаки Баскервилей? Так ли неразлучны Холмс и Уотсон? Что такое зрительский респонс, и как это соотносится с феноменом фанфикшен? Почему Стивен Моффат и Марк Гэтисс так нещадно троллят зрителя в «Безобразной невесте»?

Все это и многое другое - «кирпичики» проекта, посвященного исследованию современной шерлокианы. В качестве основного инструмента и оптики исследования предлагается метод фрейдовского и лакановского психоанализа в его клинической перспективе. Проблемы современного субъекта, как он понимается в клинике психоанализа, иллюстрируются с помощью материала шерлокианы как наиболее актуальной формы «вопрошания о своем желании», своей субъективности.

Предлагаемый вниманию читателей текст - глава будущей книги, своего рода психоаналитический ликбез, или же краткая энциклопедия психоанализа в «занимательных картинках». Материал главы - последний на текущий момент эпизод «Шерлока» («Безобразная невеста» в русском прокате). Эпизод представляет собой сновидение - стало быть, его целесообразно исследовать с помощью фрейдовского метода толкования сновидений. Анализируя сновидение, раскрывая его логику внутри архитектоники всего сериала, мы касаемся ключевых понятий психоанализа, сопровождая их, для лучшего понимания, не только примерами из сериальной культуры, но и литературы и мифологии.

Книга вписывается в почтенную исследовательскую традицию, широко представленную на Западе, - исследование масскульта с позиций психоанализа (так, например, за последние несколько лет в крупнейшем французском академическом издательстве PUF, PressesUniversitairesdeFrance, вышло не менее 15 работ, принадлежащих перу французских психоаналитиков лакановского направления и посвященных сериалам); и, разумеется, можно не напоминать о влиянии такого рода фигуры, как Славой Жижек - популяризатор лакановского психоанализа, который сам уже давно приобрел статус культурного феномена.

См. :

Шерлок на кушетке-1

Шерлок на кушетке-2

Шерлок на кушетке-3

Шерлок на кушетке-4

Шерлок на кушетке-5

Шерлок на кушетке-6

Шерлок на кушетке-7

Шерлок на кушетке-8

The Woman n’existe pas

Любопытно, что вполне каноническое наименование Ирен Адлер - The Woman -совпадает с лакановским La Femme, про которую им было сказано, что ее не существует: «La femme n’existe pas»1 или же «il n'y a pas La femme»2 («нет такой вещи, как Женщина»). Смысл этого высказывания в том, что не существует Женщины с большой буквы, с определенным артиклем - La femme. Что это значит? Это прежде всего логическая конструкция: все мужчины объединены в множество как те, кто подлежит закону кастрации; замкнутым множеством их делает единственное исключение - некастрированный Отец орды.

Но Женщины с большой буквы, исключения из множества, не существует, ведь кастрация - свершившийся для женщин факт, кастрировать их уже невозможно. Бессознательное, структурированное как язык, не содержит в себе означающего женственности, из-за примата фаллического означающего (принципа означивания); тем самым женщина никогда не бывает полностью «вписана под фаллос», она, по выражению Лакана, всегда «не-вся», «pas-toute», она никогда до конца не выговаривается - как истина. Как говорящий субъект, она, разумеется, подлежит законам языка, а стало быть, закону кастрации. Но есть нечто в ней, что выпадает за границы языка, не подлежит его законам - пресловутая тайна женственности, которая в невротической симптоматике может оборачиваться ужасом, тревогой, отвращением: неслучайно в мифологии женскому сопутствуют образы бездны, дыры, провала, хаоса, смерти. Об этом - отвратительная изнанка женщины в горле Ирмы; об этом - ужасная невеста, убийца, ходячий мертвец.

Женщины никогда не образуют замкнутого множества, одна не похожа на другую, и потому считать их приходится по одной. «Армия невест» - вовсе никакая не армия, хотя и можно было бы предположить, что объединяет их всех Ужасная Невеста, но она-то как раз исключением не является, а все женщины в этой армии хорошо знакомы Шерлоку и Джону, каждая в своей неповторимости. Сон как раз и показывает Шерлоку, что объединить их всех под грифом «Женщина» невозможно.

Тем не менее, Женщину с большой буквы можно все же встретить - в психотической симптоматике (на языке психоанализа это будет называться «тяготением, толчком к Женщине»), там, где Имя-Отца не сработало в качестве метафоры, вытеснившей материнское желание. Так, уже упомянутый судья Шребер обнаруживает себя Женщиной Бога, женщиной абсолютно уникальной, ибо ей суждено дать жизнь новому человечеству.

Главный судья (Сенатспрезидент) Даниэль Пауль Шребер - Женщина Бога.

В мире, где правит Мориарти (который, как Темный император при Дарте Вейдере, оказывается Другим Другого, тем, что всегда маячит за плечом Майкрофта), в Другом нет нехватки; в этом мире Шерлок сам может оказаться Женщиной темного бога или, во всяком случае, столкнуться с Женщиной в ее особом обличье - с Ужасной Невестой, в которой явственно проступают черты отца-обезьяны. В сновидении начинается новый отсчет: Мориарти умирает окончательно и бесповоротно, и это сулит перемены в отношениях Шерлока со своим желанием.

Звериная супруга

Один из приемов работы сновидения (отмеченный Фрейдом в «Толковании») - «переворачивание истинного положения вещей» (в бессознательном нет противоположностей). Именно отсюда берется, например, тучный Майкрофт вместо зацикленного на своей физической форме Майкрофта из вселенной «Шерлока»; отсюда и усы Уотсона. Несколько более сложная конструкция связана не с реальным положением вещей, а с желаемым: желая видеть Джона своим символическим отцом, сновидец переворачивает ситуацию, сам оказываясь в отцовской роли (Молли в сновидении называет Холмса «папочкой» Уотсона; Холмс и Мэри обмениваются понимающими «родительскими» взглядами, когда Холмс говорит про Уотсона: «Как быстро они растут!»). Мэри (беременная в реальности) во сне не беременна, что заостряет важность этого обстоятельства для сновидца (кроме того, как мы помним, беременность Мэри отчасти превращается в толщину Майкрофта). Таким образом, еще один (неявный) аспект женского в сновидении - мать. Мэри, во сне тесно связанная с Майкрофтом, замещает его по «материнской» линии: вместо матери-крокодила - супруга символического отца3.

Разные отражения Мэри и Молли (Луиза Брилли). Слева - кадры из серии «Его последний обет», справа - из спецсерии «Безобразная невеста».

Мы пока еще ничего не сказали о настоящих родителях Шерлока. Впервые мы видим их после «воскрешения» Шерлока - пожилую чету, заглянувшую к Шерлоку на Бейкер-стрит и донимающую его бессмысленной болтовней: мы (как и Уотсон) принимаем их поначалу за клиентов Холмса. Узнав правду, Джон изумлен тем, что они «такие обыкновенные», на что Шерлок ответствует, что это «крест», который ему приходится нести (запомним это слово - «крест», оно пригодится нам для дальнейшего диагноза). Приехавших в Лондон погостить родителей братья пытаются сплавить друг другу, как страшную обузу (Майкрофт в особенном отчаянии, что доставляет немалое удовольствие Шерлоку).

Второй раз мы пересекаемся с ними в третьем эпизоде третьего сезона: теперь уже братья, вместе с Уотсонами, гостят у родителей. Миссис Холмс безмерно раздражает Майкрофта всеми своими словами и действиями, так что мы невольно смотрим на нее его глазами и можем пропустить мимо ушей ее реплику: «Кто-то всадил пулю в моего мальчика, и если я выясню, кто, я превращусь в настоящее чудовище!». С этим словами она несет чай Мэри - той, кто, собственно, и «всадил пулю». Мэри тем временем попадается на глаза монография по математике, автор которой, как выясняется, - миссис Холмс. Мистер Холмс сообщает Мэри, что его жена - большая чудачка и настоящий гений, отказавшаяся в свое время от науки ради детей (а еще она, добавляет он, «чертовски меня заводит»: это замечание - первое проявление сексуальности в семействе Холмсов - особенно радует Мэри). Самого же себя смиренный Холмс-старший считает идиотом - что Мэри немедленно переводит с холмсианского на человеческий как «нормальный, душевно здоровый человек».

Очевидно, что своей гениальностью и эксцентричностью дети обязаны маме (математику, как канонический профессор Мориарти), отказавшейся, судя по всему, не только от карьеры, но и от атрибутов истинно холмсианского поведения (она нарочито заурядна - непрестанно говорит банальности, навещает Лондон в качестве туриста с массовыми вкусами, а также крутит, как хочет, покорным, но обожаемым мужем).

Фамилия Холмс - это имя отца (Имя-Отца?): фамилия матери, возможно, угадывается из таинственного списка в руках Майкрофта, который нам показывают под занавес «Невесты» (среди прочего там обозначена фамилия Vernet). Как известно, в каноне предком Холмса (братом его бабушки) является французский живописец Верне. Необычными, уникальными именами своих детей наделяет именно миссис Холмс («ты дала мне это имя!», говорит Майкрофт в третьем эпизоде третьего сезона).

Отец братьев Холмсов - обычный человек, а его жену со скрытыми (забытыми, отвергнутыми) талантами, возможно, стоит отнести по мифологическому ведомству «звериных (или чудесных) супруг» (вроде царевны-лягушки). Божественная (чудесная) невеста достается простому смертному и забывает о своем происхождении (как правило, муж прячет от нее звериную шкуру). Найдя спустя много лет замужества шкуру, она покидает мужа и детей, возвращаясь в волшебное царство: так, в самом жестоком варианте колесница Гелиоса уносит волшебницу Медею, расправившуюся со своим «смертным» семейством.

Апофеоз Медеи, уносящейся в солнечной колеснице. Кратер, 400 г. до н. э. Фаллическая мать правит упряжкой драконов.

Интересно отметить, что в творческой вселенной Стивена Моффата, одного из создателей «Шерлока», который нередко пользуется мифологическими схемами, тема наследования чудесных и жутких способностей от матери разрабатывается в сериале «Джекилл» (2007 г. , вольная интерпретация произведения Стивенсона). Герой сериала, Том Джекман, страдающий от «семейного проклятия» (раздвоение на Джекилла и Хайда), в финале, выследив женщину, утверждавшую, что она его мать, становится свидетелем ее страшного превращения в «Хайда» (этой сценой сериал заканчивается). Миссис Холмс, возможно, тоже вполне способна «превратиться в настоящее чудовище».

Страшное преображение матери Джекмана. Кадр из сериала «Джекилл», 2007 год.

Окончание следует

Примечания

1 Lacan J. Télévision / ЛаканЖ. Телевидение. Paris: Éditions de Seuil, 1974 / М. : Гнозис, 2000. C. [64].

2 Lacan J. Le Séminaire. Livre XX. Encore, 1972-73 /J. -A. Miller (ed. ). Paris: Seuil, 1975. P. 68.

3 Мэри, агент Майкрофта в сне Шерлока, периодически с Майкрофтом отождествляется, мерцая между матерью-крокодилом и матерью просимволизированной: например, она называет Шерлока «младшим братишкой-тугодумом» (slow - словечко, которое регулярно употребляет по отношению к Шерлоку старший брат).

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru