Каждый выпускник при написании диплома обязан обосновать актуальность и новизну своей работы. Самый верный способ достигнуть этой цели — выбрать интересную тему и хорошего научного руководителя, который будет терпеливо помогать с поиском необходимой литературы, обращать внимание на шероховатости в тексте и подбадривать в минуты печали.

Николай БогомоловЗаведующий кафедрой литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, доктор филологических наук:«Начнем с того, что дипломы — дело бесперспективное. Сейчас в МГУ доучиваются последние специалисты, и через три года мы будем иметь дело с бакалаврскими работами. Непонятно, как получится, но пока выходит, что это будет нечто вроде курсовой. Я вообще против системы «бакалавр — магистр», хотя, конечно, вынужден ей подчиняться. Мне кажется, что будущие бакалавры будут просто недоучками.Каждый из преподавателей, и я в том числе, получает дипломников по служебному долгу. В практике нашей кафедры установилось, что преподаватель дипломников не выбирает. Студенты сами приходят к тому, с кем им кажется интересно заниматься. Тогда начинаются поиски темы. Конечно, существует список тем, которые мы предлагаем. Но если дипломник выбирает из этого списка, значит, ему все равно, чему будет посвящен его диплом, а это плохо. Я предпочитаю другой вариант: сначала человек решает, о ком или о чем будет писать, потом постепенно, с помощью преподавателя, начинает уточнять тему, пока она не сложится окончательно. Редко, но бывает, что я отказываюсь с кем-то работать. Это происходит, когда студент никак не совпадает со мной по амплитуде.«Я вообще против системы бакалавр/магистр — хотя, конечно, вынужден ей подчиняться. Мне кажется, что будущие бакалавры будут просто недоучками».За многие годы меня действительно впечатлила одна работа. Ее написала Ксения Яковлева из группы художественной культуры, начавшая работу еще на четвертом курсе. Она изучала работу Владислава Ходасевича в парижской газете «Возрождение», где он писал не только за своей подписью, но и под псевдонимом Гулливер, которым пользовалась и его тогдашняя жена Нина Берберова. Выяснить, что принадлежит Ходасевичу, а что Берберовой — задача нетривиальная и представляет немалую научную ценность. На две опубликованные работы Ксении ссылаются специалисты. Потом она поступила в аспирантуру, но диссертацию не закончила, родив двоих детей (что тоже очень похвально). Я надеюсь, что со временем она вернется в профессию.От среднего дипломника ждешь прежде всего, чтобы он работал, а не приносил в последний момент текст, с которым не знаешь, что делать, потому что времени на правку практически не остается. Студенты довольно часто считают, что преподаватель ничего не понимает в интернете, поэтому можно скачать текст и выдавать за свой. Приходится заранее предупреждать, что правда выяснится, а все же решившихся — жестоко разубеждать в осмысленности такой попытки.От дипломников я, пожалуй, ничему не учусь. От аспирантов — бывает. Я стараюсь ставить такую проблему, на которую у меня самого нет ответа. Если аспирант добивается неординарных результатов, получается удача и для меня тоже«.Катя Морозова«У нас на кафедре так повелось, что каждый студент выбирал себе научного руководителя в соответствии со своими литературными предпочтениями. Николай Алексеевич — один из главных специалистов по русской литературе модернизма. Именно этим периодом я очень увлекалась на последних курсах. И одним из моих главных желаний было поработать над темой, еще не породившей многотомных исследований. Богомолов известен своими работами о поэте Михаиле Кузмине. Я очень люблю прозу Кузмина, но все-таки браться за эту тему не решилась. Тогда Николай Алексеевич сам предложил мне поработать над авторами из круга Кузмина, многие из которых сейчас совершенно забыты.Наш выбор пал на писателя-постсимволиста Сергея Ауслендера, расстрелянного в 1937 году. Это племянник Кузмина, в первой половине 1900-х годов прославившийся рассказами-стилизациями. Но был у него еще и роман — «Последний спутник», почти не исследованный. Вот за него я и взялась. По совету Николая Алексеевича я ездила в Петербург, сидела в Публичке, читала переписку Ауслендера, ходила в Пушкинский дом, где имя Николая Алексеевича и рекомендация от него служили пропуском в любые архивы».Алексей БартошевичИсторик театра, специалист по творчеству Уильяма Шекспира, профессор Российской академии театрального искусства:«Я считаю педагогическую работу в ГИТИСе главным делом всей своей жизни, как бы это громко ни звучало. Я занимаюсь театром, а это такое искусство, которое строится на сети живых контактов между людьми, и работа со студентами — это одна из форм живых контактов. Потом так важно, когда ты можешь что-то сделать для каких-то конкретных людей, когда ты видишь, как студенты преображаются, совершенствуются. Совсем не всегда это чистая радость — иногда видишь халтуру или неталантливость, и это по-настоящему расстраивает.Бывает, отказываюсь от дипломников, потому что для себя не считаю возможным писать работу вместо студента или редактировать ее таким образом, чтобы была большая дистанция между начальным вариантом и окончательным результатом. Я стараюсь брать тех дипломников, которые обещают интересные результаты.«За последние годы я не видел спектакля более глубокого, трагического, соврешенного по форме, чем «3 сестры» Льва Додина. А студентам нравится Кирилл Серебренников».Я придаю очень большое значение человеческим контактам со студентами, хотя в душу стараюсь не лезть и не навязываться в компанию, что унизительно и бездарно. Весь вопрос в степени этого контакта, в уровне дистанцированности между старшими и младшими. Как уловить эту грань — вот вопрос. Тут действует интуиция, здравый смысл и вкус.Когда я сам учился в аспирантуре, наших аспирантских денег более-менее хватало на жизнь, и можно было сидеть в библиотеке целыми днями, неделями, месяцами и работать над диссертацией. Сейчас на аспирантские деньги прожить нельзя, а стало быть тратить значительную часть жизни на то, чтобы сидеть в библиотеке, — более, чем трудно. Стало быть на науку времени не остается. Это очень серьезная проблема. В среднем из 10 аспирантов только двое защищают диссертацию. Между современной социально-экономической ситуацией и наукой такой разрыв, что получается, мы обманываем людей: заманиваем их интереснейшими историко-театральными темами и потом не можем обеспечить их работой.Я все чаще и чаще чувствую разрыв между моими театральными предпочтениями и предпочтениями моих студентов, несовпадений становится все больше и больше. Не знаю, будет ли этот разрыв таким радикальным, что невозможно будет найти общий язык. Например, за последние годы я не видел спектакля более глубокого, трагического, соврешенного по форме, чем «3 сестры» Льва Додина. А студентам нравится Кирилл Серебренников».Екатерина Рябова«Я скорее выбирала не научного руководителя для своей темы, а саму тему («Современные постановки трагедий Шекспира в английском театре») под научного руководителя. Алексей Вадимович — это прежде всего магия личности. Его многочисленные ученики (театроведы, режиссеры) знают о знаменитом книжном шкафу на даче. Там собрана основная шекспироведческая литература за последние пятьдесят лет (и старше тоже), а также огромная коллекция видеозаписей постановок (мэтры — Брук, Стреллер, и мейнстрим, и маргиналы). Мы смотрели в институте спектакли с его комментариями, учились анализу.Любимая его фраза «Подальше положишь, поближе возьмешь». Когда ты начинаешь работать над текстом, надо отвлечься в какой-то момент, почитать книгу не по теме, сходить на выставку или посмотреть фильм, потому что новое художественное впечатление может дать толчок к работе, неожиданный поворот».Илья ПейдаДизайнер, заведующий кафедрой дизайна пространственно-предметной среды факультета «Дизайн» Института cовременного искусства:«Когда я впервые получил предложение преподавать, было немного не по себе, так как считал себя исключительно действующим проектантом и графиком. Но постепенно втянулся, видимо, назрела естественная потребность отдавать и делиться. Постепенно появился эмоционально-профессиональный интерес к теме как к своеобразному продолжению професииональной деятельности, но в другом качестве.Думаю, любому препдодавателю хочется работать с талантливыми, моторными молодыми людьми, имеющими выраженную мотивацию к получению знаний. Поэтому для меня главное — это создание в группе атмосферы не учебного класса, а творческой мастерской, где идет совместная работа художников разных поколений, отличающихся между собой только житейским и профессиональным опытом.«Дизайн в его подлинном понимании, — это прежде всего детище реальной демократии, определенный уровень уважения общества к человеческой личности».Дизайн в его подлинном, профессиональном понимании, — это прежде всего детище высокой социальной культуры, реальной демократии, это определенный уровень уважения общества к человеческой личности вообще, в том числе к людям с ограниченными возможностями. Наконец, это наукоемкая промышленность, уровень технологии, технологической культуры, гарантирующей совершенство функции и формы.Я старался подобное понимание передать студентам и соответственно строить учебный процесс. Мне запомнились не только дипломные, но и удачные курсовые работы студентов. Например, работа Олега Голубицкого — дизайн-проект квартиры, Лены Кунците — выставочный стенд «Северсталь», Аллы Горбунковой — интерьер магазина детских товаров, проекты Марии Заболотной — дизайн—реконструкция архитектурных объектов и работы других учеников. С многими из них вместе работали уже по реальным проектам. Поскольку я считаю себя прежде всего практиком, а не педагогом, то и результат своей работы должен оценивать прагматически, то есть по качеству трудоустройства подопечных. Вроде бы трудоустраиваются, в целом, неплохо. И это радует».Олег Голубицкий«Я с третьего курса как-то больше консультировался с Ильей Владимировичем, он очень хорошо мотивировал. Даже если я приходил на занятие в каком-то смятении, не зная, что делать или как подойти к работе, то уходил я от него с воодушевлением и мотивацией к работе. Он сразу видел в наших проектах намного больше потенциала, чем мы сами, и это всегда было приятно.Когда я учился на пятом курсе, мы вместе работали и в процессе много общались на отвлеченные темы. Выяснилось, что у нас в чем-то схожий взгляд на творчество и на некоторые аспекты жизни. В большей степени я у него перенял сам подход к работе, то, как анализируешь объект и какие задачи ставишь для себя при проектировании».Александр Озерин**Директор Института синтетических полимерных материалов РАН, член-корреспондент РАН:**«В настоящую науку идут только те, кто получает от нее прежде всего моральное удовлетворение. Материально обогатиться в науке удается только отдельным ученым, успешно реализовавшим на практике результаты своих научных исследований, но таких можно по пальцам пересчитать. Все остальные ученые находятся ниже среднего класса как по уровню доходов, так и прочих социальных благ. Однако когда исследователь совершает открытие, пусть даже не вселенского уровня, но которое до него в мире никто не сделал, — это греет душу необыкновенно. Неважно, что при этом зарплату задержали, прибор сгорел, электроэнергию отключили за неуплату.Я всегда горжусь молодым исследователем, когда он получает новые результаты самостоятельно. В этом случае он закрепляется в глазах окружающего коллектива в качестве специалиста, и к его мнению начинают прислушиваться. Тот, кто доходит до этого этапа, становится психологически очень прочным, морально сломать его, даже в сложных житейских ситуациях, становится практически невозможно. Если молодой ученый что-то в таком идейном плане исповедует — нам по пути. Если же он изначально настроен получать большие деньги (я понимаю такую точку зрения), он просто обязан стать действительно высококвалифицированным специалистом в какой-то области, прежде чем переходить в другую сферу деятельности, приносящую больший доход. При этом нужно помнить, что дополнительные знания и навыки никогда не бывают лишними, они обязательно пригодятся в будущей жизни. Лично у меня количество аспирантов, которые по разным причинам были вынуждены покинуть науку и заняться другой работой, существенно превышает количество успешно защитивших диссертацию.«У меня количество аспирантов, которые по разным причинам были вынуждены покинуть науку и заняться другой работой, существенно превышает количество успешно защитивших диссертацию».Мне в свое время посчастливилось пройти школу обучения Московского физико-технического института. Она отличалась от других вузовских систем подготовки кадров одной принципиальной особенностью — там никогда не готовили специалистов по конкретным направлениям, а выпускали специалистов широкого междисциплинарного профиля. Институт учил молодых исследователей методике научных исследований, тому, как нужно планировать, организовывать и выполнять работу, решать самые сложные неизвестные задачи. В результате выпускники физтеха не были специалистами ни в одной узкой области знаний, но они были готовы в любой момент приступить к решению абсолютно любой новой задачи, которую им ставили. В течение всех шести лет обучения их учили, как организовать такую работу.В науке самое важное — фундаментальные поисковые задачи и исследования, которым нет аналогов в мире. Например, термоядерный синтез. В пятидесятые годы прошлого века всем казалось, что остался один маленький шаг для того, чтобы запустить управляемый термоядерный процесс. Где у нас термояд? Практически там же, где и был 50 лет назад. Но при исследовании этой проблемы шлейф всех сопутствующих наук и технологий шагнул так бесконечно далеко, что это дало толчок в развитии всей мировой промышленности и техники«.Георгий Алханишвили«Я хотел поступать на другие кафедры, не к Александру Озерину. Потом мне сказали, что он плотно занимается наукой, не просто ездит по конференциям. Я понял, что хочу попробовать учиться у него. Я присматривался, потом выдал хороший результат. Александр Никифирович проповедует неразрывность научного зерна и практической состовляющей. То есть то, что мы делаем в научной работе, обязательно должно применяться. Государству сейчас наука не особо нужна, но он считает, что мы затачиваем некую саблю, которая потом может пригодиться. Он дает понять, что то, что мы делаем — это будущее».Александр ЛаврентьевДоктор искусствоведения, профессор Член Московского союза художников (Ассоциация критики), профессор МГХПУ им. С. Г. Строганова, преподаватель школы им. А. Родченко:«Диплом — это завершение образования. Это последний урок. С дипломниками бывает иногда интересно, поскольку они уже ориентируются своей будущей профессией и замечают интересные темы.Несколько лет назад у меня была дипломница с кафедры «Теории и истории искусства» Строгановки — Александра Суворова, которая хотела писать про современный дизайн. Мне показалось, что было интересно разобраться, что это за предметы стали в последнее время появляться в ежегодниках по дизайну (вроде подлокотников для лежания на лужайке, юбки-сидения или чашек со всевозможными потайными емкостями для пирожков), для чего нужны всевозможные гаджеты, электронные игрушки и прочие безделушки. В результате она написала и про киберпанк, и про всякие странные объекты на грани информационных и предметных объектов, про Брюса Стерлинга и Карима Рашида еще до того, как он приезжал к нам с лекцией и выставкой. Интересно разобраться с современным пониманием юзабилити.Был другой дипломник, с той же кафедры, Богдан Берковский, он написал про историю фотограммы как экспериментального жанра в искусстве XX века. До него такого полного собрания и исследования никто не делал. Была дипломница из Полиграфа Наташа Корсунская, превратившая обычную детскую книгу в игровой объект. Еще одна дипломница с кафедры коммуникативный дизайн Соня Голышева сделала проект интерактивного (не электронного!) учебника по фотографике. Мне интересно, если возникает экспериментальная тема, если результат заранее неизвестен, если исследование превращается в проект, а проект — в приключение.«В дипломном проекте часто бывает элемент авантюры. Подбрасываешь идею, а чем она обернется — неизвестно».Мне кажется, что для полноценной работы над дипломом надо использовать все возможные формы. Встречи на кафедре и просмотры — это дисциплина и поддержка дипломника в тонусе. Тут важно услышать и мнение коллег. Так же, как и у любого автора, у руководителя диплома бывают тупиковые ситуации, когда необходима помощь зала (особенно это касается проектной, дизайнерской работы). В дипломном проекте часто бывает элемент авантюры. Подбрасываешь идею, а чем она обернется — неизвестно. А неформальный разговор позволяет как раз самому нащупать тему, поворот, объяснить будущему искусствоведу или дизайнеру перспективы работы.Мне важно научить студентов самостоятельности: выработке направлений, придумыванию вариантов, выбору вариантов, умению довести работу до конца (в меру собственного понимания). Я не могу сделать работу за них, они владеют современными арсеналом средств, у них есть литература. Я могу лишь показать, где находится необходимая на данный момент информация«.Лера Салынская«Я решила писать диплом под руководством Александра Лаврентьева, потому что в Строгановке — он лучший специалист по фотографии. При этом он отличается нестандартным подходом. К примеру, на один зачет он нарядился Дедом Морозом. Мы заходили к нему на кафедру, тянули билеты, рассаживались вокруг огромного стола, он называл какой-нибудь номер и задавал вопрос. Тем, кто хорошо отвечал, он дарил подарки, причем очень классные — дизайнерские блокноты, книги.Моя тема звучит так: «Советский фотопортрет 20-30-х годов». Мы с ним пытались понять, какие проблемы могут возникнуть в связи с этой темой. Он мне очень много советовал, помогал найти интересный подход, делился свежей информацией, а на защите произнес прекрасную речь».

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на chaskor.ru