фото показано с polit.ru

Масштабный всплеск зрительского интереса к фигуре Шерлока Холмса и к шерлокианским персонажам, таким как доктор Хаус из одноименного сериала, - любопытная примета нынешней эпохи.

На чем основывается этот интерес, почему Шерлок стал, судя по всему, «героем нашего времени»? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, для начала следует понять, что представляет собой такого рода герой - каковы его истоки, эволюция, сформировавший его культурный контекст; какое развитие этот образ получил в современной сериальной культуре и как устроены многочисленные шерлокианские нарративы.

Почему хромает доктор Хаус? Почему у мистера Спока нет чувства юмора? А был ли Мориарти? Зачем нужен «рейхенбах»? Кто такие папа и мама Холмсы? Что общего у ирландского сеттера и собаки Баскервилей? Так ли неразлучны Холмс и Уотсон? Что такое зрительский респонс, и как это соотносится с феноменом фанфикшен? Почему Стивен Моффат и Марк Гэтисс так нещадно троллят зрителя в «Безобразной невесте»?

Все это и многое другое - «кирпичики» проекта, посвященного исследованию современной шерлокианы. В качестве основного инструмента и оптики исследования предлагается метод фрейдовского и лакановского психоанализа в его клинической перспективе. Проблемы современного субъекта, как он понимается в клинике психоанализа, иллюстрируются с помощью материала шерлокианы как наиболее актуальной формы «вопрошания о своем желании», своей субъективности.

Предлагаемый вниманию читателей текст - глава будущей книги, своего рода психоаналитический ликбез, или же краткая энциклопедия психоанализа в «занимательных картинках». Материал главы - последний на текущий момент эпизод «Шерлока» («Безобразная невеста» в русском прокате). Эпизод представляет собой сновидение - стало быть, его целесообразно исследовать с помощью фрейдовского метода толкования сновидений. Анализируя сновидение, раскрывая его логику внутри архитектоники всего сериала, мы касаемся ключевых понятий психоанализа, сопровождая их, для лучшего понимания, не только примерами из сериальной культуры, но и литературы и мифологии.

Книга вписывается в почтенную исследовательскую традицию, широко представленную на Западе, - исследование масскульта с позиций психоанализа (так, например, за последние несколько лет в крупнейшем французском академическом издательстве PUF, Presses Universitairesde France, вышло не менее 15 работ, принадлежащих перу французских психоаналитиков лакановского направления и посвященных сериалам); и, разумеется, можно не напоминать о влиянии такого рода фигуры, как Славой Жижек - популяризатор лакановского психоанализа, который сам уже давно приобрел статус культурного феномена.

См. :

Шерлок на кушетке-1

Шерлок на кушетке-2

Шерлок на кушетке-3

Шерлок на кушетке-4

Шерлок на кушетке-5

Шерлок на кушетке-6

Шерлок на кушетке-7

Шерлок на кушетке-8

Шерлок на кушетке-9

Пробуждения: Структура обсессивного субъекта

На протяжении эпизода «Ужасная невеста» Шерлок пробуждается несколько раз, и каждое такое пробуждение опровергает правдоподобие пробуждения предыдущего: даже когда Шерлок просыпается, казалось бы, окончательно, в реальности XXI века, и уже начинают идти титры, мы вновь переносимся в викторианскую гостиную на Бейкер-стрит, к двум джентльменам, с недоверчивой усмешкой обсуждающим фантастические и нелепые реалии, пригрезившиеся Холмсу.

Но дело, конечно же, отнюдь не в правдоподобии, а в структурном принципе, объединяющем эти пробуждения. Шерлоку Холмсу снится кошмар. Когда напряжение (страх) достигает предела, сновидец просыпается. Согласно Фрейду, функция сновидения - это всегда исполнение желания. И в самой своей неприкрытой форме желание выступает именно в кошмарных сновидениях: «Страх является признаком того, что вытесненное желание оказалось сильнее цензуры, что, несмотря на нее, оно все-таки пробилось к исполнению или было готово пробиться. Мы понимаем, что то, что для него является исполнением желания, для нас, поскольку мы находимся на стороне цензуры сновидения, может быть только поводом для мучительных ощущений и отпора. Появляющийся при этом в сновидении страх, если хотите, есть страх перед силой этих обычно сдерживаемых желаний» (Лекция 14).

Первый раз Шерлок просыпается после трансовой встречи с погибшим Мориарти, который возвращается только для того, чтобы вновь разворотить себе череп и посулить гибель самому Шерлоку. Второе пробуждение - назад в XIX век - происходит, когда Майкрофт (воплощение цензуры, первый, если не считать экипаж самолета, кого видит Шерлок), обличающий Шерлока как наркомана, упоминает о том, что это его, Майкрофта, вина, он должен был догадаться, что недельное заключение в тюрьме столкнет Шерлока с его «худшим врагом». В предыдущей серии нам не показывают меры пресечения, избранной для совершившего убийство Шерлока, - зато нам показывают тяжело раненного Шерлока в его «чертогах разума», где он попадает в одну камеру с Мориарти. Именно этот ужасное воспоминание

Чертоги разума. Шерлок заперт в клетке с Мориарти. Кадр из серии «Его последний обет», 2014 год.

Здесь необходимо отметить исключительно важную деталь: Майкрофт, появляющийся в «чертогах разума» раненного Шерлока, называет «чертоги» не «mind palace», а «memory palace» - чертогами воспоминаний. Воспоминания, следы памяти, подвергшиеся вытеснению, - это и есть, по Фрейду, бессознательное. «Чертоги разума» - не медитативная или трансовая техника; это бессознательное Шерлока. А знаменитая операция «delete», к которой Шерлок нередко прибегает, чтобы «очистить свой жесткий диск» от излишней информации, - это не что иное, как операция вытеснения, создающая бессознательное.

Следующее пробуждение - столкновение с Мориарти под вуалью. Проснувшись в XXI веке, Шерлок настаивает на раскапывании могилы Эмилии Риколетти. Cherchez la femme, говорит ему Майкрофт-цензура, и действительно, под взглядом Майкрофта Шерлок может раскопать только отвратительный живой скелет вместо женщины - и снова в ужасе пробудиться.

В последний раз он просыпается - как нам кажется, окончательно - после встречи с Мориарти над водопадом и поочередного падения обоих в пропасть. Если под взглядом Майкрофта Шерлок падал в объятия кошмара, то под взглядом Джона он безопасно парит над бездной. На этот раз Майкрофт в XXI веке признает свое поражение и самоустраняется в пользу Джона: «Приглядите за ним, доктор Уотсон». Любопытно, что и Мэри в современной нам реальности тоже переигрывает Майкрофта - оказывается расторопнее его секретных служб и с легкостью находит доступ к любой информации

Шерлок ныряет в водопад. Кадр из спецсерии «Безобразная невеста», 2016 год

Итак, мы видим, что все пробуждения Шерлока маркированы столкновением со смертью, которая практически во всех случаях принимает обличье Мориарти (но и скелет Невесты в могиле - это двойник Мориарти, что легко устанавливается в контексте системы уже описанных нами соответствий). Пожелание смерти - это и есть самое пугающее вытесненное желание Шерлока, проложившее себе путь в обход цензуре. На границе сна и яви оно заявляет о себе особенно откровенно, но оно присутствует в более приемлемом для сновидца виде и в других частях сновидения: например, раздувшийся Майкрофт, который вот-вот должен умереть от обжорства; или же лорд Кармайкл, отец семейства, который не внимает предостережениям Шерлока, и тот удаляется со словами, что в таком случае ему придется расследовать убийство лорда.

Чьей гибели желает Шерлок? Мы уже знаем, что истинные побудители сновидения - ядро инфантильных желаний, смесь враждебных и сексуальных переживаний, магнит, к которому притягиваются в течение жизни все более сложные образования, также подвергающиеся вытеснению и постепенно окончательно затемняющие суть младенческого желания. Говоря о самых ранних воспоминаниях и о феномене детской амнезии, Фрейд приходит к выводу, что все-таки в детских воспоминаниях остается самое важное, - просто под влиянием процессов сгущения и смещения важное перекрывается незначительным, почему и дает Фрейд этим «незначительным» воспоминаниям название покрывающих.

В сновидении вновь возникает имя собаки, которая была у Шерлока в детстве, - Редберд. С означающим «Редберд» связано предостережение Майкрофта Шерлоку об опасности привязанности, чреватой последующей утратой. Слово «Редберд» таинственным образом возникает на странице записной книжки Майкрофта в «Невесте», наряду с Верне и рядом математических формул (в которых бдительные фанаты сериалы немедленно опознали уравнение Максвелла об электромагнитных полях, а также метрику Минковского, описывающую пространственно-временной континуум; добавим, что диаграмма Минковского иллюстрирует так называемый парадокс близнецов - «это никогда не близнецы!», восклицает Шерлок в «Невесте»)1.

В коллективном интервью Бойда Хилтона с Марком Гэтиссом, Стивеном Моффатом продюсером сериала Сью Вертью и актрисой Амандой Аббингтон, исполнившей роль Мэри, Аманда и Марк шутливо обыгрывают слово «Redbeard». «Куча народу думает, что Redbeard - это моя собака», говорит Аманда. «Твоя beard!»2, подхватывает Марк. Beard, помимо своего первоначального значения «борода», значит также «прикрытие», некая роль для отвода глаз в социально щекотливых ситуациях (например, жена скрытого гея или же «отец»/«старший брат» куртизанки).

Такого рода шутка в устах одного из создателей сериала, конечно же, не может не наводить на подозрения. Собственно, именно этого и добиваются всегда Моффат и Гэтисс, провоцируя бурное фантазирование фанатов и обнажая параноидальное, бредовое измерение этого фантазирования. Так, в том же интервью они говорят, что последние кадры «Невесты» создают ситуацию, при которой все предшествующие 9 серий «Шерлока» могут рассматриваться как галлюцинации викторианского джентльмена-наркомана, безумца, который возомнил себя непогрешимым разгадывателем любых загадок. Сложная архитектоника замысла Моффата и Гэтисса далеко не исчерпывается провокативностью и троллингом зрителей - но об этом более подробно мы будем говорить позже.

Вернемся к Редберду. Здесь нам интересно то, что слово «beard» и впрямь отсылает к прикрытию - покрывающим воспоминаниям. Не так важно, была ли у Шерлока и впрямь собака, которую пришлось усыпить, или же образ пса «сгустился» из каких-то неведомых означающих, подобно хаунду в «Собаках Баскервиля». Важно то, что за этой утратой, в которой, как нас незаметно, но настойчиво пытаются убедить, будто бы сконцентрировалась вся энергия детского травматизма Шерлока, скрывается некое инфантильное фантазматическое ядро: Redbeard - это beard какого-то иного смысла3.

Но в эпизоде «Скандал в Белгравии» интрига с привязанностью и утратой обретает иное измерение. На сей раз она связана с женщиной (точнее, Женщиной, The Woman). Майкрофт говорит: «Понадобилось так мало: одинокий наивный мужчина, отчаянно желающий покрасоваться, и умная женщина, заставившая его почувствовать себя особенным. Дама в беде. Все как по учебнику: обещание любви, боль утраты, радость искупления; а потом дайте ему головоломку и пусть попляшет».

К боли и утрате прибавляется нечто странное - искупление. Искупление подразумевает вину - Шерлок в чем-то виноват, и вина его, похоже, огромна. Шерлок убивает Магнуссена: но на лужайке, над которой стрекочет вертолет с Майкрофтом и снайперами, стоит маленький мальчик, ожидающий, что его заберет Восточный ветер - смерть.

Маленький Шерлок ждет возмездия. Кадр из серии «Его последний обет», 2014 год.

Пожелание смерти кому-то оборачивается пожеланием смерти себе самому. Не случайно смерть и воскресение Мориарти, смерть и воскресение Ирен рифмуются со смертью самого Шерлока - мнимой, поддельной, но от этого отнюдь не лишающейся своего страшного смысла, отсылающего к какой-то очень ранней конструкции в бессознательном Шерлока. «Мне нужно спуститься очень глубоко», говорит Шерлок. Спуститься - значит уйти в самые ранние археологические слои «чертогов воспоминаний». И ведут туда гротескные, кровавые «хлебные крошки»: простреленная голова Магнуссена - простреленная голова Мориарти и Невесты - обезображенное лицо якобы погибшей Ирен - разбитая голова самого Шерлока, якобы спрыгнувшего с крыши Барта - Невеста (Мэри), стреляющая в Шерлока…

Взглянем еще раз на формулу, предлагаемую Майкрофтом. На одном ее конце - любовь, утрата, вина; на другом - головоломка. Мы видим, что в жизни Шерлока полное воплощение получает только вторая часть - одержимость головоломками, разгадыванием загадок. Именно эта одержимость, с виду лишенная всякого человеческого компонента, отпугивает от него коллег инспектора Лестрейда; именно эта одержимость равносильна аддикции, объекту чистого наслаждения, не опосредованного желанием, языком, законом, кастрацией, связью с Другим.

Первая часть формулы оказалась утрачена - «вытеснена», на языке психоанализа. Желание Шерлока умерщвлено: умерщвлением оборачивается пожелание смерти, адресованное неведомому нам лицу. Умерщвленное желание предстает перед ним в виде женщины-мертвеца, разверстой могилы.

Разгадывающий головоломки гений «красуется» (drama queen - «позер» - называет его Джон) - чьему взору предназначено это красование? Шерлок одержим фаллическими атрибутами - ум, массивы информации, скорость мышления, вызывающее поведение, позерство, эгоизм; его образ дополняется образом еще более могущественного и блистательного брата, с которым его связывают отношения фаллического соперничества и двойничества. С Майкрофтом он состязается за фаллическое первенство - в глазах кого?

Здесь перед нами разворачивается диалектика «быть» или «иметь» - быть фаллосом или обладать им. Как мы помним, младенец хочет быть объектом желания матери, всецело его собой удовлетворять, быть ее фаллосом (мать в первом такте Эдипа - фаллическая, всемогущая). Обладание символическим фаллосом (возможное только после прохождения кастрации, лишения матери воображаемого фаллоса) происходит в третьем такте.

Ставить «диагноз» вымышленному персонажу - задача неблагодарная и иллюзорная; но в нашем случае чрезвычайно удобной объяснительной моделью оказывается структура обсессивного субъекта, т. е. присущий ему особый способ взаимодействия с Другим и со своим желанием. Обсессивный субъект, принадлежа к невротическому спектру, т. е. пройдя через кастрацию, не оказывается в положении объекта, которым невозбранно наслаждается Другой (как это происходит в психозе); тем не менее фаллос, с которым он идентифицируется, не символический, а воображаемый; отсюда и фантазматические отношения с воображаемым другим, ему подобным4. В случае с Шерлоком это видно очень ярко: воображаемый фаллос - это весь его статус гения-фрика, человека-компьютера, демонстрирующего отказ от человеческих слабостей, привязанностей и взаимоотношений, т. е. , по сути, отрицающего закон кастрации. Символическим фаллосом было бы, как раз наоборот, признание своей человечности, отказ от всемогущества и контакт со своим желанием - направленным на объект любви. Но это-то ему и запрещено, это он и расценивает как угрозу своему воображаемому фаллосу. Совершенно в фаустовском духе, отказ от любви оказывается платой за (воображаемое) всемогущество.

В семье Холмсов не два гения, а три. Третий - мать Шерлока и Майкрофта. Она, впрочем, от своей гениальности отказалась, принеся «волшебную шкуру» в жертву семье. Но эту «шкуру» - научный склад ума, общение с миром на языке чисел и фактов, вычисления и расчетливость - она все же передала в наследство своим сыновьям: воображаемый фаллос продолжает циркулировать в семействе. Жертва, принесенная матерью, очевидно не прошла бесследно ни для кого, она постоянно дает о себе знать: мать отказалась от своего желания, заместив его другим фаллосом - своими детьми, замаскировав свою истинную природу личиной обывателя. Но бремя волшебного материнского фаллоса обречены нести сыновья: это и есть тот «крест», о котором упоминает Шерлок. Воображаемый фаллос - то, что расценивается как объект присвоения и агрессии, соперничества и поглощения: Майкрофт не может насытиться властью (прожорливый, раздувшийся Майкрофт во сне), Шерлок насыщает свое тело химической субстанцией наркотика.

Миссис Холмс (Ванда Вентам) и ее сыновья. Кадр из серии «Его последний обет», 2014 год

Оба сына миссис Холмс, делая ставку на интеллект и воображаемое всемогущество, вынуждены отказаться от человеческих привязанностей. Желание Другого для них смертоносно: об угрозе этого желания непрерывно говорит Майкрофт, и именно эта смертельная угроза, исходящая от женщины, отчетливо проступает в сновидении Шерлока.

Другая ипостась этой женщины - женщина любимая, утраченная и вызывающая чувство вины, та, перед которой нужно красоваться и ради которой решать загадки. Искупление, которым Шерлок отягощен из-за своей неведомой вины, долг, который он пытается выплатить всеми своими подвигами и который, однако, оказывается неисчислимым, неподвластным операциям его совершенного компьютера-мозга, - это примета изгнания из рая, расплата за полученное когда-то блаженство, за избыток наслаждения (злокачественный его субститут - наркотик). И долг этот, как можно предположить, выплачивается матери как дань за волшебную шкуру, об утрате которой она не может не сожалеть и которой она, как крестом, обременила своих сыновей.

Виной пронизано само желание, от которого субъект отказывается, сосредотачивая все свои защиты на фронте интеллекта, компьютеризированной мысли, нацеленной на «научный факт», «строгую истину», нацеленной на устранение лакун, разрывов между означающими, в которых и таится неистребимое, дразнящее, ускользающее желание. Желание, агрессивно атакуемое и выходящее на «другую сцену» под маской смертоносного фаллоса, страшного двойника - Мориарти. Фаллос этот призван скрыть от Шерлока женщину как объект желания по ту сторону материнского требования, архаического суперэго, яростного закона.

Не стоит, по-видимому, искать конкретных серьезных травматических событий в жизни маленького Шерлока, как это нередко бывает в различных литературных и киносюжетах, где герою нужно извлечь некую травму из тайников памяти, катартически пережить ее заново и тем самым восстановить свою разрушенную «целостность»5. Психоанализу чуждо понятие целостности. Субъект травмирован самим своим вхождением в мир - мир Другого, отчужден в мире языка; он расщеплен своей кастрацией - но именно это расщепление является условием возникновения человеческого желания, по самой природе своей обреченного оставаться неудовлетворенным, отличным от нужды или инстинкта. Субъект вписан в свои означающие, определяющие его судьбу, задолго до своего рождения - в память семьи, рода, поколений; он несет на себе бремя чужих желаний, чужих долгов, не ведая об этом, но подчиняясь им, как закону своего желания.

Весь комплекс вины, агрессии, пожелания смерти уже записан в ядре инфантильного фантазма Шерлока, сформирован означающими, циркулирующими в его семье, погребен в недрах младенческой амнезии, как в водах Рейхенбахского водопада. Фигура отца Шерлока остается не слишком проясненной: мы знаем только, что он послушно играет роль недотепы, опекаемого женой, - не слишком, вероятно, удачная позиция для внятной артикуляции отцовского «нет» и отцовского обещания. И все-таки он соперник для сына - его жена «невероятно его заводит», а, стало быть, ее вниманием он все-таки не обделен и может претендовать на ревнивую ненависть со стороны мальчика. Эта ненависть рикошетит в самого Шерлока, поражая его в сердцевине его бытия, заставляя его зависнуть между жизнью и смертью, между смертью мнимой и смертью настоящей.

Мистер Холмс (Тимоти Карлтон). Кадр из серии «Его последний обет», 2014 год.

Эдипальная проблематика - вот что занимает Шерлока во сне; именно эдиповы отношения он простраивает с Джоном и Мэри, вступая в схватку с отцом-обезьяной и заставляя отступить мать-крокодила. От Джона он получает благословение символического отца, оживляющее умерщвленное желание.

Ом-фалос: Пуповина сновидения; объект, не поддающийся дешифровке

И, наконец, одно из важнейших понятий в инструментарии Фрейда - толкователя сновидений: «пуповина». «В сновидениях, допускающих самое наглядное толкование, приходится очень часто оставлять какую-либо часть неразъясненной, так как при толковании мы замечаем, что там имеется клубок мыслей, который не внес никаких новых элементов в содержание сновидения. Это пуповина сновидения, то место, в котором оно соприкасается с неопознанным. Мысли, которые скрываются за сновидением и которые всплывают при его толковании, должны оставаться незавершенными и расходиться во все стороны сетевидного сплетения нашего мышления. Над самой густой частью этой сети и возвышается желание сновидения»6.

Омфалос (греч. «пупок»), «пуп земли» в Дельфах, городе, где находился знаменитый Дельфийский оракул, предсказавший Эдипу его судьбу. Покровителем оракула был Аполлон, убивший змея Пифона, чтобы утвердить свои права на святилище. Имя жрицы-пророчицы Пифии происходит, по-видимому, от имени Пифон. По одному преданию, омфалос находился на месте могилы Пифона; по другой, омфалос был тем камнем, который обманутый Кронос проглотил вместо своего сына Зевса. Поверхность полого внутри каменного изваяния покрыта резьбой в виде сети.

Шерлок не раскрывает преступление во сне и не находит второго тела в могиле Эмили Риколетти - его встречает зияние разверстой могилы и скелет-монстр. Он наталкивается на пустое означающее, как во множестве дел-пустышек из заветной жестяной коробки Холмса. Он обманывается насчет отпирающего любую дверь ключа-кода, которым якобы владеет Мориарти. Он заблуждается насчет высокотехнологического устройства, которое якобы вмонтировано в очки Магнуссена. Он ошибается по поводу хитроумного кода, которым якобы заблокирован телефон Ирен (TheWoman - единственный в каноне случай, когда Холмса провели, и сделала это женщина).

Все версии гибели и спасения самого Шерлока устроены как сновидение: нагромождение, сгущение и смещение невероятных деталей, а в сердцевине - пустота, неразгаданная тайна. Шерлок подводит Уотсона к вопросу о том, что он и сам может быть пустышкой, шарлатаном. «Не делай из меня героя, Джон», - предостерегает он его в серии «Большая игра». В сновидении Шерлока Уотсон откровенно говорит, что сделал героя из наркомана и теперь требует от него «соблюдения высоких стандартов». Пока они сидят в засаде, поджидая появления Ужасной Невесты - которая провернет трюк под стать тому, что провернул Шерлок на крыше госпиталя, и вновь Уотсону подсунут иллюзию, околдуют его взор тем, чего нет, призраком7, - Уотсон делает попытку расспросить Холмса о его «личной жизни». В ответ он получает фразы из им же самим написанного текста - получает свое сообщение в инвертированной форме.

Зритель, чей глаз обольщен зрелищем, хитроумно сконструированным Моффатом и Гэтиссом, сталкивается с собственной нехваткой: объект, вокруг которого сплетаются метафоры и метонимии, не дешифруется. Загадка Шерлока - придуманного Уотсоном и зрителями, два года в ожидании Годо в изобилии поставлявшими самые изощренные версии, - не поддается разгадке ни со стороны зрителя, ни со стороны самого Шерлока. И здесь мы вступаем в поле того, что в психоанализе называется трансфером, переносом. Об этом речь у нас пойдет дальше.

Примечания

1 https://www. reddit. com/r/Sherlock/comments/3z35sb/spoiler_mycrofts_notebook/

2 The Abominable Bride: Post Mortem

3 Фанаты предлагают остроумную версию сиблинга (или близнеца), утраченного Шерлоком, на что указывает решительное отрицание Шерлоком: «Это никогда не близнецы!» (это справедливо, отрицание в бессознательном действительно равносильно признанию), намек Майкрофта на какого-то «the other one» («Его последний обет»), слова Шерлока о том, что его зовут женским именем, и т. д.

4 Лакан Ж. Семинары. Кн. 5. С. 565.

5 Один из наиболее ярких примеров такого рода - «Spellbound» А. Хичкока; или уже упоминавшийся выше «Семипроцентный раствор» (1976).

6 Фрейд З. Толкование сновидений. С. 374.

7 Прощаясь с Ватсоном с крыши госпиталя, Шерлок произносит фразу: «Это всего лишь трюк», что на тот момент звучит как признание в том, что трюком, подлогом, ложью была сконструированная им личность великого детектива; но на самом деле смысл его слов куда более прямолинеен: смотри на меня, Джон, то, что ты сейчас видишь, - это хитроумный трюк, а не реальная гибель. Появление призрака Невесты - по сути, воспроизведение ситуации на крыше Бартса: взор Ватсона вновь околдован зловещим зрелищем, сущность которого будет позднее разоблачена Шерлоком: «Это был трюк», объясняет он Ватсону.

.

Аналог Ноткоин - TapSwap Получай Бесплатные Монеты

Подробнее читайте на polit.ru